- Конечно я поеду с вами – я ответила после секундной задержки, которую потратила на разглядывания этого образца мужественности, еще и в форме.
- Ну тогда я предлагаю заканчивать наш обед и собираться. Прокатимся с ветерком. – Варечка улыбнулась ему, потому что невозможно не улыбаться, когда тебе так открыто улыбались, а капитан видимо был очень позитивным человеком, потому что вокруг его глаз можно было заметить маленькие лучики-морщинки, но не от возраста, а от улыбки, которая озаряет его лицо.
За наш обед мы заплатили сразу, так как боялись, что из-за минутной задержки, мы можем пропустить Варечкину маму, но около елки никто так и не появился. Я помогла малышке застегнуть курточку, отметив, что одежда на ней довольно дорогая, по крайней мере не всем по карману, завязала шапочку и стала одеваться сама. Мужчина помог мне одеть шубку, заплатил за свой кофе, оставив хорошие чаевые и повел нас к своему автомобилю. Патрульный автомобиль встретил нас прокуренным салоном смешанным с запахом морского бриза, как часто пахнут вонючки для автомобилей. Форд еще не успел остыть, поэтому в машине было еще довольно тепло.
До участка мы добрались за считаные минуты. Он оказался буквально в паре кварталов от места нашей встречи. Небольшой приемник был заполнен людьми.
- Сейчас самый сезон. Потеряшки, алкаши, и просто те, кто хорошо провел новогодние корпоративы сейчас здесь. Пойдемте. Юр, открой. – Молодой парень, что сидел за решетчатой дверью посмотрел на нашего сопровождающего и нажал на вожделенную кнопку.
- Аврал? – Тот кого Куциков назвал Юрой кивнул.
- И не говори. А у тебя чего? Хотя… Сань, я сам догадаюсь… Сегодня 29 декабря, значит рядом с тобой – потеряшка.
- Верно. Ладно, я пошел.
- Ну ты каждый год стабилен. – он хохотнул и хлопнул капитана по свойски по плечу.
Мы прошли в кабинет, в котором, так же как и в автомобиле, пахло сигаретами. Александр скривился, пододвинул мне стул, помог снять с Варечки куртку и направился открывать окно, чтобы выветрить запах табака.
- Простите. Ну что, приступим?
На все про все ушло чуть больше часа. Варечку сфотографировали со всех сторон, расспрашивали, как зовут родителей, выяснили, что мама и папа живут раздельно, а она живет с папой, а на этот Новый год папа вынужден был уехать в командировку, а мама захотела провести время с малышкой. Ни где, ни кем работает папа мы не узнали. Нам туманно объявили, что папа – начальник, а вот кто мама – она не знает, потому что с мамой они почти не общаются. Еще есть бабушка, которая живет с мамой, но вот где именно она не знает.
Когда с оформлением всех бумажек было покончено, мы с Варей сидели за столом у капитана и рисовали новый год. Она вполне неплохо держала в руках карандаш и твердо выводила линии. Она точно занималась в какой-то ИЗО-студии, как детский психолог я могла определить это довольно точно. Еще она везде рисовала себя одну. Когда я ее спрашивала, а где же ее родные, она пожимала плечами и говорила, что уехали. Стало обидно за маленькую девочку, вдруг, волею судьбы, оказавшейся совсем одинокой в свои пять лет.
- Инга – к нам подошел Александр – я могу с вами поговорить? Лично?
Я кивнула и пообещав малышке, что скоро подойду отошла вслед за сержантом.
- Мы разослали ориентировки по всем отделениям, по всем каналам крутят ее фотографию, но… прошло больше трех часов и ей никто не заинтересовался, ее никто не ищет. Мы должны отправить ее в приют. Там она будет ждать до тех пор, пока ее не заберут.
Мы как раз отошли к подоконнику и Александр привычно поправил свои волосы, убирая их назад и полез в карман вытаскивая сигареты, потом, словно только вспомнил одернулся и убрал сигареты обратно.
- Нет. Так нельзя. Ее нельзя в детский дом. Она этого не перенесет.
- Я понимаю, но увы… это регламент. Мы не можем ее оставить здесь. К тому же, она говорила, что папа улетел в командировку на все праздники… в общем ей точно не стоит видеть того, что будет здесь происходить в новогоднюю ночь.
- А если я заберу ее к себе? – Я понимала, что надежда мизерная, но почему бы и нет.