И вот неделю назад он поставил её перед ужасающим фактом. Сказал, что уходит от неё и готовит документы на развод. Она не поверила своим ушам. Её самый родной человек бросит её? Неужели это возможно? Ей же сорок лет, как она теперь будет жить, ведь вся молодость была отдана именно ему?
Потом на следующий день, он позвонил и сказал, что дома ночевать не будет. И резко стал чужим человеком. Холодным и циничным, которым не был никогда до этого. Он был старше её на три года. И она видела свою жизнь только в нём. Когда он не пришёл домой ночевать, Женя надеялась всё же, что это что-то временное на него нашло. Что он вернётся на следующий день, и всё у них будет по-прежнему, он объяснится, извинится.
Она даже думала, как бы ей так поэффектнее обидеться, чтобы он и прощения попросил. Но он не пришёл. И на второй день не пришёл. И на звонки не отвечал. Только написал сухое: «Не жди меня, я больше не приду. Прости». Извинился. Но как-то совсем не так. И почему не придёт? Женя всеми силами пыталась отогнать мысли о другой женщине. Этого ведь не могло быть, правда? Это же он, её Рома. Внимательный, семейный, домашний человек. Может быть, что-то случилось и его шантажируют? Может, таким образом, он пытается её спасти? Что приключилось, в конце концов? Эта неизвестность приносила ужасные страдания и мучала, мучала, мучала.
И вот вчера он позвонил. Сам. И сказал, что подал на развод. В голове всё помутилось. Как такое оказалось возможным? Женя подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Она только что умылась, но ей очень хотелось разреветься снова.
«Инна ждёт, в беду шеф попал, надо идти», — уговаривала она себя. Но слёзы всё-таки покатились. «Да что ж такое!» — посетовала Женя и наскоро вытерла их полотенцем, будто пытаясь остановить. Ни о каком «накраситься», как она любила раньше, речи не шло. Хмурая как тень, она вышла из ванной и застала Инну, застывшей в задумчивости у окна.
— Поехали? — нарушила Женя размышления своей заботливой подруги.
— Да-да, поехали. Готова?
— Более или менее.
Женщины сели в машину Инны с очень серьёзными лицами. Женя, пристегнувшись, тут же вспомнила, как она пристёгивалась, когда садилась в авто мужа. Снова захотелось плакать. Но ей показалось это уже просто неприлично — всё время рядом с Инной разводить сырость. И Женя закрыла лицо руками, а перед глазами — он. Говорят, что время лечит. А сколько же должно пройти времени, чтобы перестать «болеть» тем, с кем прожили пятнадцать счастливых лет?
Женя, действительно, считала, что эти годы были счастливыми. Но видимо, только для неё. Неужели он так страдал рядом с ней, что решил разорвать отношения так холодно, грубо? Разве она этого заслужила? Вдруг Женя почувствовала, как Инна попыталась её приобнять, хотя в машине это было сделать неудобно.
— Жень, поехали? — понятно было, что она хотела сказать что-то другое, возможно, слова поддержки или из рода «не переживай ты так», но понимала, что это совсем не то, что нужно сейчас говорить, поэтому просто предложила ехать.
Женя убрала руки от лица и наскоро вытерла эти коварные слёзы, которые всё равно текли и совершенно не слушались. Она быстрым движением смахнула их, будто Инна не заметит. Но, конечно, Инна всё замечала и понимала. Но растерянность овладела сейчас и Инной, в полной мере.
Юрий Николаевич, директор, был с Инной и Женей в тёплых, даже приятельских отношениях. Вместе, в три головы, у них получалось решать самые незаурядные рабочие задачи и вести дело довольно успешно. Но был он исполнительным директором, а над ним был ещё хозяин фирмы, генеральный директор Павел Олегович. Серьёзный человек, который редко появлялся в офисе. А если и приезжал, то они, двумя директорами, подолгу сидели в кабинете, что-то обсуждая. В такие дни секретарь только успевала бегать туда-сюда, принося им то кофе, то перекус, то горы каких-то документов.
Женя знала, что из-за ситуации на работе Инна переживает сейчас больше, чем она из-за этой же ситуации, и теперь ей бы тоже надо поддержать подругу, но сил у неё моральных на это не было. Она тоже только положила руку на плечо Инны и как-то неуверенно спросила, изо всех сил пытаясь проявить участие:
— На работу или в больницу поедем, Инн?
— Велено было на работу, там следственные мероприятия начались. Как там отпустят, в больницу поедем. Мне ещё Дениску надо от дома до центра умудриться отвезти.
— Инн, ну раз такое дело, может, он сам доберётся, уже взрослый мужичок же.
— Взрослый-то взрослый, но единственный и неповторимый для меня, Жень. Это единственное дитё, хоть и недавно повзрослевшее, которое есть в моей семье. Если могу, почему не помочь?