— Что еще за еще «рекламная акция»? Я тебя встретить прискакала да на работу поскорее определить.
— На работу??? Что за бред??? Я в магазин иду, посторонись, ты, неведома зверушка!
— Хи-хи-хи!!!! — тоненько заверещала «неведома зверушка». — Вы только посмотрите на нее — в магазин она намылилась! Нет уж, голубушка! Не до магазинов, работы немеряно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих!
— Ну да, от нас самих, — согласилась женщина. — Только при чем тут ты?
— Так мы с тобой одной крови, ты и я! — обрадовала ее зверушка.
— Так ты Маугли, что ли? — не поняла Люба.
— Ну ты скажешь тоже, Маугли!!! Нассамиха я! Такая же, как и ты!
— Кто я? — вытаращила глаза Любаня. — Чего обзываешься-то?
— Да не обзываюсь я, а факт констатирую! Или вон, в озерцо на себя глянь — сразу перестанешь глазки пучить.
Кинулась Люба к озерцу, заглянула в водную гладь — да так чуть туда и не рухнула! Отразилась в воле мордочка мохнатая: носик длинный и острый, ушки на макушке кругленькие и прижатые, глазки маленькие и шустрые, зубки длинные и острые, а щеки такие, что аж туловища шире. Завопила Люба на весь белый свет, аж по воле рябь пошла.
— Тихо, тихо, без нервов! — оттащила ее от кромки волы нассамиха. — Чего верещишь-то?
— Это я? Это, что ли, я? — с ужасом приговаривала Люба, ощупывая когтистыми лапками свое новое тело — мохнатое, с толстеньким брюшком, а на нем еще и складка какая-то. — Ой, да кто же это меня так изуродовал-то???
— Никто тебя не уродовал, ты сама себя такой сделала, — объяснила нассамиха. — А что? Очень даже целесообразно!
— Да что тут целесообразного? — завопила Люба. — У меня шеи даже нет, голова прямо из плеч растет!
— Зато на спине горб такой отличный! — утешила нассамиха. — Можно ездить, как в седле. И грузы возить удобно.
— Кому ездить? Чего возить? — волчком завертелась Любаня, пытаясь увидеть свой горб. — Я сейчас с ума сойду!!!
— Не-а, не сойдешь, — скептически ухмыльнулась нассамиха. — Мы, нассамихи, крепкие, нас ничем с пути не сбить и с ума не свести! Зато вот мы — кого угодно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих, верно?
— Верно-то верно, — остановилась Люба. — А вот ты, по-моему, сказала, что я сама себя такой сделала. Говорила? Ну-ка, объясни, что ты имела в виду!!!
— Да за милую душу! — охотно согласилась нассамиха. — Мы, нассамихи, природой очень даже здорово устроены. Выносливы необычайно, отдыха нам почти и не надо, отдыхаем в процессе, хоть на бегу, хоть стоя. Туловище у нас объемное, потому как мы подкожный жир накапливаем, в качестве зашиты. Зато и не пробьешь нас ничем, все в жировой прослойке увязнет!
— Мамочка-а-а-а…. Три месяца диеты псу под хво-о-о-ост!!! — простонала Люба, хватаясь за бока.
— Окорочка у нас мощные, накачанные, потому как приходится преодолевать большие расстояния и много времени на ногах проводить, — продолжала нассамиха. — На животе сумка, очень вместительная. Туда и детенышей можно посадить, и продукты положить. Если что не уместилось — так еще защечные мешки имеются.
— А туда, что ли, мужа сажаете? — ехидно осведомилась Люба.
— Нет, зачем туда? Для мужа у тебя горб есть, он же седло. Сел и ножки свесил — удобно и не сползает. Ну, если совсем уж квелый — уздечку смастеришь. Мы, нассамихи, изобретательные, да же?
— Ну же, — угрюмо буркнула Люба. — Только анатомия у нас… странная какая-то.
— Может, кому и странно, зато нам удобно, — рассудила нассамиха. — Уши прижаты плотно к голове, это чтобы нам лапшу на уши не вешали. А то знаешь, прилетят лапшисты, они такие прилипчивые, такие навязчивые, лапши потом не оберешься.
— А зубы и когти нам такие зачем, тоже от лапшистов отбиваться?
— Нет, это для другого. Зубы надо показывать — чтобы тебя все побаивались и близко не подходили. Безопасность тоже зависит от нассамих. А когти — землю рыть, ходы прокладывать, ну и, в случае чего, когти рвать! Слышала такое выражение?
— Слышала, — вздохнула Любаня. — Чего там у нас еще есть, чтобы от жизни отбиваться?
— Хвост еще, — тут же вспомнила нассамиха. — Орган равновесия, хватания, цепляния и волочения. Можно прицепиться и волочиться, сколько угодно. Очень прочный.
— А почему у нас нос такой длинный? — жалобно спросила Люба, скосив глаза на нос.