А в один прекрасный день Павлуша собрал чемодан.
— Все, допрыгалась ты. Ухожу! — объявил он.
— Счастья, — коротко пожелала Таисия.
— И ты даже не спросишь, куда? — трагически вопросил он.
— Верю, что там тебе будет лучше, — с чувством ответила Таисия. — Раз ты так решил — значит, так и надо. Ты ж мужчина!
— А ты — вертихвостка! — взорвался муж.
— Ага, — согласилась Таисия. — Так и есть. В точку.
И сама удивилась — вроде как муж уходит, а ей уже и не страшно. Волнительно, конечно — что там, впереди? — но не страшно, и сердце из груди не выпрыгивает.
Павлик ушел, и так дверью хлопнул, что штукатурка посыпалась.
— Развод! Однозначно! — на прощание рявкнул он.
— Ой, мамочки, — прошептала Таисия. — Что ж я делаю?
Но за ним не побежала — зазнобы за мужиками не бегают, они от них бегают, чтобы драйв и адреналин охотничкам создавать.
— Господи, дай мне сил его отпустить, от себя отлепить, крыльям свободу дать… — прошептала Таисия заклинание и хотела было по привычке заплакать, но не стала — пора было на танцы мчаться.
«Ну что, зазноба, осталась без мужика в доме? Одинокая теперь?» — начал было строгий голос внутри нее, но другой, юный и задорный, который за последнее время очень окреп, тут же ответил: «Одиночества пусть курицы боятся, им без петуха тревожно и не по себе. А для зазнобы одиночество — отдых перед кастингом. Скоро женихи будут в очередь стоять!»
А вскоре и Снежана объявилась, сама позвонила.
— Заберите вашего Павлика, — потребовала она. — Мне он не нужен.
— Что значит «заберите»? — весело изумилась Таисия. — Он что, переходящий красный вымпел??? Вы там сами между собой решайте, а меня попрошу не беспокоить, — и подумала: «Надо бы симку сменить».
Скучать Таисии некогда было. Деток она теперь по вечерам подругам не отдавала — поняла, что они уже вполне могут самостоятельно дома побыть, пока она на пару часов отлучается. И как она раньше этого не понимала? Зато оказалось, что с ними интересно играть в разные игры, гулять и просто разговаривать. И от детей она теперь часто слышала: «Мамочка, какая ты красивая!» Раньше они такого не говорили, а может, говорили, да она не слышала.
И по улице теперь она с большим удовольствием ходила: заинтересованные мужские взгляды подогревали ее зазнобистость, вдохновляли на новые подвиги и свершения. Оно ведь как бывает: главное — начать что-то новое, придать первоначальный импульс, а потом уж оно само обороты набирает!
А потом объявился и сам беглый муж — Павел Петрович, собственной персоной. Встретились не дома — в скверике, на скамеечке. Таисия такая красивая была, что муж даже оробел слегка.
— Слышь, Таисия… Давай я домой вернусь, и будет у нас все по-старому.
— По-старому я уже не хочу, — глянула на него прищуренным взглядом Таисия. — У нас тут теперь все по-новому.
— Ну, пусть по-новому. Погорячились мы оба, с кем не бывает, — продолжал он.
— Ну, ты, может, и погорячился, а я вовсе нет, — покачала головой она. — Ничего скоропалительного, сплошной холодный расчет.
— Чужая ты какая-то стала, — попробовал сыграть на тонких струнках ее души он. — Я ведь тебя по-прежнему люблю, а ты вот чужая, неласковая. Незнакомая какая-то.
— Да? Ну что ж, все течет, все меняется. Тебе придется очень постараться, чтобы получше меня узнать.
— Так я могу вернуться? — неуверенно спросил Павлуша.
— Пока нет, — обольстительно улыбнулась она. — Мы ж вроде как разошлись? Так значит, и ухаживать тебе придется с самого начала. Со всей ответственностью!
— Эй, Таисия! Ну ты чего? Я к тебе шел — такой счастливый был, думал, и ты обрадуешься. А ты взяла и все мое счастье того… украла.
— Украденное счастье, — вспомнила Таисия. — Давно же это было… Я уж и забывать начала тебя, счастье мое украденное.
— Какого черта? — начал было Павлуша, но, наткнувшись на ее взгляд, примолк. — А… понял.
— В общем, разрешаю тебе за мной поухаживать. На общих основаниях. Надеюсь, ты помнишь, какие цветы я люблю. До встречи, — царственно кивнула Таисия и пошла легкой походкой прочь. Да так пошла, что Павлуша даже привстал, провожая ее взглядом. И не он один, между прочим!