Обо всём этом Мэтью рассказывал мистеру Флойду во время их бесед при контрольных осмотрах. Кроме потери памяти, общее состояние здоровья у молодого человека тревоги не вызывало. Общаясь с приятелями Мэта, доктор выяснил, что у парня появились привычки, которых не наблюдалось до травмы. Так он бросил курить и употреблять крепкие спиртные напитки, зато полюбил утончённые вина. Перестал интересоваться девушками, хотя и парнями, вроде бы, тоже не увлекался. Стал более задумчивым и часто уходил домой в самый разгар веселья. Иногда в его движениях проскальзывали едва уловимая грация и аристократизм, чего никогда не замечали у парня до аварии.
Странно, очень странно, но весьма интересно. Мистер Флойд сел за просматривание историй болезни пациентов, ожидая, когда Мэтью Кларк освободится и придёт на очередную беседу.
3. Жизнь после жизни
Жизнь – вредная штука.
От неё все умирают.
С.Е. Лец
Жизнь – это чудесное
приключение, достойное
того, чтобы ради удач
терпеть и неудачи.
Р. Олдингтон
Её сознание медленно выплывало из небытия. По нервам бил монотонный звук. Он ей что-то смутно напоминал, но память не торопилась доставать из своих пыльных закоулков эту информацию. Она попыталась пошевелить пальцами рук. На одном из них что-то надето, и это «что-то» мешало.
Запах. Он тоже знакомый. Так пахло в палате больницы, когда ей ещё в детстве вырезали аппендицит. Она в больнице? Точно. И этот звук, что едва слышался, но всё равно очень раздражал. Такой звук обычно издавали приборы, следящие за состоянием пациента. Тяжёлого пациента. В реанимации. Она в реанимации?
Последнее, что Джоан помнила – прекрасный сад. Она гуляла, а потом ей стало плохо. Она начала задыхаться и… потеряла сознание? Нет, это не последнее воспоминание. Свет. Яркий свет слепил глаза. И голос. Нежный, глубокий. В нём ощущалось сожаление о чём-то. О чём? Он был полон сострадания. Что этот голос говорил тогда? Размышления утомляли, поэтому Джоан заснула, так ничего и не вспомнив.
Её разбудил звук открываемого окна. Свежий ветерок моментально ворвался в палату, провёл своей шаловливой ладошкой по щеке и шевельнул лежавшую на лбу прядь волос. Кто-то прошёл мимо. Раздался звук воды, падавшей в ведро, а затем едва слышимое шуршание.
Джоан открыла глаза, но из-за слабости не могла повернуть голову, чтобы посмотреть на человека, который мыл у неё в палате пол. Голос тоже её не слушался. Очень хотелось пить. Она пошевелила пальцами и снова наткнулась на приносящий дискомфорт предмет, находящийся на пальце. Джоан начала сталкивать его оттуда, вспомнив о его предназначении. Как только прибор перестанет фиксировать её сердцебиение, кто-нибудь да обратит внимание на то, что ей нужна помощь.
Какая же она слабая! Прищепка сползать с пальца не желала, но всё же настойчивость девушки была вознаграждена. Видимо, чуткие приборы среагировали на её повышенную активность – Джоан услышала противный сигнал и звук упавшей швабры. Перед глазами возникло лицо. Синие глаза, в которых плескалась тревога. Такое знакомое, такое любимое лицо. Радостная улыбка тронула губы девушки, а голос, который никак не хотел её слушаться несколько минут назад, вдруг подчинился желанию говорить.
– Никки? Никки, что за странная одежда на тебе?
Девушка услышала свой голос, искажённый присутствием во рту и носу полимерных трубок, через которые шла принудительная вентиляция лёгких.
– Никки? Кто такой Никки? Откуда вы знаете этот язык? – удивлённо спросил медбрат, но тут в палату ворвались две женщины, вероятно, реаниматоры, оперативно отреагировав на сигнал тревоги.
Увидев, что пациентка в сознании и умирать не собиралась, одна из них, наверное, старшая, провела внешнюю диагностику состояния девушки, посветив специальным фонариком в глаза, наблюдая за реакцией зрачка, и засыпала вопросами, предварительно дав напиться по просьбе Джоан.
У женщины, которая представилась девушке как Лиз Гарнер, были мягкие руки, добрые голубые глаза и рыжие волосы. На носу и щеках яркими солнышками сияли золотые веснушки – их обладательница даже не пыталась замаскировать косметикой рассыпанные по лицу пятнышки. Вероятно, у доктора ирландские корни.
Пока реаниматоры занимались ею, молодой мужчина, так похожий на её Никки, вышел из палаты, повинуясь знаку другой женщины.
– Отдыхайте, мисс Такер. Я сообщу вашим родителям, что вы очнулись, – напоследок сказала миссис Гарнер, собираясь покинуть палату.