Надеюсь, перед тем, как отправить на работу, мне дадут поесть. Так как ужасно проголодалась, ещё и Дейрон, гад, устроил мне с утра стресс. И, кажется, это он меня так наказывает за холодную ванну. Подлец! Будто я сполна не получила за свою небольшую подлянку! Ну, ничего! Очень надеюсь, меня на кухню определят. Уж я ему все блюда испорчу.
В холле с круглыми часами на цепочке стоит этот вредный дворецкий. Осматривает меня цепким взглядом, хмыкает, хлопает крышкой часов и, мотнув головой, велит идти за ним. Иду.
Мы обходим почти весь дом и заходим в небольшой закуток. Тут прохладнее и немного сыро. Мужчина распахивает дверь, показывая крохотную комнату с узкой кроватью и маленьким шкафчиком.
— Отныне это твоя комната. В господские покои заходишь, только если они позовут, — заявляет он. Поджимаю губы. Даже если позовут, не зайду. — Подъём в шесть утра. Расписание будешь получать у меня. Сейчас подмети двор и вымой до блеска холл. Моющие средства возьмёшь в подсобке. Как закончишь, иди на кухню, поможешь с обедом.
— А когда отбой? — бормочу, обводя взглядом новую жилплощадь. И даже немного жалею, что испортила отношения с Дейроном. Может быть, не стоило его так злить? Ещё и бить по лицу.
— Отбой будет, когда я скажу. Быстро за работу, рабыня! — выплёвывает злобно этот сноб, получивший крохотную власть.
Мой персональный ад начинает слишком стремительно. Мажордом по имени Губранд гоняет меня без продыха. После уборки оговорённой территории иду на кухню. Грузная экономка и повариха в одном лице Бента с ещё одной горничной передают в мои аристократические пальчики всю самую грязную работу. Чистить овощи, выкидывать помои в специальный чан в хлеву, мыть грязную посуду. В общем, тоже эксплуатируют как могут.
Первую за весь день еду я получаю ближе к четырем часам вечера. Измождённая, уставшая и почти потерявшая всякую надежду. Чашку с похлёбкой и корку черного хлеба. Проглатываю моментально и коплю силы на разговор с Дейроном. Его месть зашла слишком далеко.
— Перерыв окончен, — на кухне появляется Губранд и снова окидывает меня колючим взглядом. — Приберись в столовой.
— Обязательно, сразу после того, как поговорю с Дейроном, — невинно хлопаю пушистыми ресницами и отношу чашку в раковину.
— Знай своё место, рабыня! — поджимает губы дворецкий. — Обращайся к господам как подобает!
— Хорошо, — киваю, промывая тару. — Не подскажешь, где сейчас господин Дейрон?
— Он уехал на невольничий рынок, — хмыкает мужчина и неприятно улыбается. — За новой рабыней.
Прикусываю щёку с внутренней стороны. Сердце болезненно сжимается от обиды. Глупость полная, мне бы радоваться, что он потерял всякий интерес. А значит, я смогу добиться свободы. Только почему черная пустота выжигает внутренности и давит на солнечное сплетение, перекрывая дыхательные пути?
— Иди работай! — выдержав многозначительную паузу, приказывает Губранд и, горделиво выпятив грудь, с чувством выполненного долга удаляется.
Глава 7
До поздней ночи я порхаю по этому огромному мрачному замку без продуха. Убираю, намываю, начищаю и не жалуюсь. Потому что некому. Потому что плевать они хотели на мою усталость. Потому что этот мир жесток и бессердечен. Как и живущие в нём обитатели. Из прошлых видений Луны я уже прекрасно поняла, в какую задницу угодила. Энвер — не Земля. И здесь процветает не только рабство.
Но я обещаю себе не сломаться, выжить, выбраться из этой клоаки. Обещаю себе сбежать. И падаю почти замертво на хлипкую кровать в выделенной комнате.
Кажется, только глаза прикрываю, а ко мне уже врывается дочь экономки и поварихи в одном лице, та самая горничная-помощница.
— Эй, болезная! — пинает она мою тоненькую подстилку. Зовёт так уже не в первый раз, просто застала вчера вечером за очередным «приступом». И решила, что у меня припадки. — Вставай! Губранд велел казарму привести в порядок.
— Какую, к чёрту, казарму? — сквозь дрёму бормочу, желая отгрызть этой барышне ногу.
— Казарму замка Дюран, дурочка. Поторопись, иначе нарвёшься на наказание, — фыркает девушка и, пнув ещё разок, выходит.
Нехотя продираю глаза и со стоном сажусь. Я в прошлой жизни была жутко ленивой и убиралась в своей двухкомнатной квартирке очень редко. Так и Луна, дочь зажиточных аристократов, палец о палец не ударила за всю свою короткую жизнь. Поэтому не только тело, но и душа не готовы к таким физ. нагрузками. Каждая мышца, каждый мускул, каждая клеточка этого изнеженного тела адски болит, причиняя мне страдания.