— Я приглядывал, как вы и приказали. Нашёл для неё непыльную работу – помогать Бенте на кухне, — тараторит дворецкий, не смея головы поднять, и останавливается посередине комнаты. За ним заходят жена с дочерью. — Но Луна очень капризной сказалась.
— В чём были капризы? — хмурюсь, сдерживая просыпающееся раздражение зверя.
— Работать не хотела. Карлоту изводила и гоняла, словно госпожа здесь. Прикрывалась именем господина Дейрона.
— Ох, и тяжёлая она, — вздыхает наигранно кухарка, перебивая мужа. Передник в руках сжимает и продолжает: — Я ей: Луна, милая, почисти овощи. А та в ответ: Хочешь, чтобы я порезалась и тебя Дейрон высек? Совсем с ней сил нет управиться. Я уж думала, с Карлотой подружится, помогать будут друг другу. Всё-таки девочки молодые.
— Сбежать почему пыталась? — подлокотники под пальцами крошатся, неясная злость в груди клокочет.
— Это моя вина, господин, — тянет тяжко Губранд и сильнее горбится.
— Не твоя, папа, — жмётся к нему горничная. — Ты как лучше хотел.
— Говори! — рявкаю, сильнее злясь от происходящего.
— Девочки за завтраком повздорили. Луне каша не понравилась, она Карлоту ударила. Я выгнал девушку на улицу погулять и дать женщинам поработать в спокойствии. А та к стражникам в казарму пошла. Оттуда сразу к воротам побежала. А тут вы.
— Идите работать. Карлота, отнеси девчонке ужин, — приказываю, не желая больше слушать их стенания.
Отвернувшись к окну, смотрю на закатное солнце. Перед глазами так и стоит хрупкой девичье тело, лежащее поломанной куклой на влажной траве. Такие же красные, как этот закат, волосы. И глаза. Два бездонных голубых океана, с мольбой ко мне обращённые. Совершенно не вяжется весь этот образ, описанный слугами, с той, кто внутреннюю сущность приковала одним лишь взглядом.
Злюсь на себя. Будто проблем других нет, как возиться с капризной рабыней. Оставлю ее в покое, пусть Дейрон разбирается. В конце концов, это его ошибка. Вместо этого я срываюсь и иду наверх. Проведать рыжую.
Перед открытой дверью торможу, слыша женские голоса. Хочу убедиться в словах слуг.
— Я тебе ужин принесла, — Карлота посудой гремит.
— Мне от тебя ничего не нужно! Убирайся из этой комнаты и не попадайся на глаза! — с хрипом выпаливает рыжая.
— Не могу, господин велел поухаживать за тобой, — не унывает горничная и общается вполне дружелюбно.
— Как бы тебя, суку, не уволили! — шипит девчонка. — Думаешь, я тебя одной рукой побить не смогу?! Пошла отсюда!
Раздаётся звон посуды, вскрик девицы, и прямо на меня налетает испуганная горничная. Жмётся всем своим телом, раздражая и так злого демона внутри. Всхлипывает, трясётся. Вот-вот в обморок грохнется.
— Возьми себя в руки и иди к себе, — строго требую, придерживая за предплечья, от себя отстраняю и слегка встряхиваю.
— Простите, господин, — лепечет она, но я теряю к ней интерес и, чеканя шаг, залетаю в палату.
Девчонка, согнувшись и держась за стенку, идёт в сторону купальни. Меня вновь противоречивые чувства снедают.
— Ты себя госпожой возомнила?! — рявкаю, стряхивая наваждение, вызванное невинным образом девицы.
Она вздрагивает и, охнув, останавливается. Выпрямляется, к стене спиной прижимаясь. Выглядит на самом деле ужасно. Один глаз заплыл, щека и скулы в синяках, губа рассечена. Одна рука перевязана и зафиксирована по корпусу. А костяшки пальцев в кровь сбиты. Лекарь посредственный, без магического потенциала, травами лечил. Времени нет искать нормального. Собирался Дейрону написать, чтобы с собой привёз, но после услышанного решение изменю.
Сжимаю кулаки, посылая силу. На её запястьях и шее вспыхивают оковы с цепями. Магическая привязка. Показываю, что не только Дейрон её хозяин. Медленно подхожу ближе и тяну за цепь, что свисает с ошейника.
Луна выше голову задирает и с хрипом надрывно дышит. Смотрит со страхом, но глаза не опускает. Гордячка маленькая.
— Отвечай, когда я спрашиваю, — режу холодом, притягивая за цепь.
— Нет, господин. Я знаю, кем являюсь в этом замке, — хрипит, и маленькая ладонь в грудь упирается.
— Ещё одна жалоба на тебя от слуг — высеку. Задумаешь очередной побег, останавливать не буду. Магическая привязка тебя сама убьёт.