— Она заслужила! Заслужила! — верещит Карлота, всхлипывает и воет.
У меня нет сил подняться и уйти от этого семейного скандала. Как и отключиться, чтобы перестать слышать эти ненавистные голоса. Боль, что выжигала спину, а после и глаза, никуда не ушла. Но, похоже, человек ко всему привыкает. И даже к этой адской сковородке, в которой я оказалась.
— Нужно её убить, пока не приехали хозяева, — вносит своё веское мнение третье существо в этом чистилище. Бента.
— Ещё одна дура! Её искать начнут! — рявкает Губранд и, похоже, лупит и кухарку.
— Демоны на свержении короля помешаны! Рагнару дело нет до девки! — фыркает Бента. — Он нам поверит. Скажем, сама повесилась. Не выдержала наказания заслуженного и того…
Голоса затихают. Эта троица думает. Вздрагиваю от раздавшегося истеричного смеха.
— Нужно её за ворота выкинуть. Магическая привязка сделает всё за нас, — осеняет эту стерву.
— Стражников допросят, — не соглашается дворецкий, и моё безвольное тельце подхватывают под мышки. — Идём в дом. Не будем привлекать внимания. Бента, вызови лекаря и принеси чистое платье.
— Ты что, её лечить собрался? — визжит опять Карлота.
— Заткнись, дура! — рявкает папаша. — Нужно всё правильно обставить! Если мы будем бездействовать, это вызовет подозрения! Иди вещи собирай! Рагнар, может быть, и поверит в её самоубийство, а Дейрон точно копать начнёт.
— Он тебя найдёт, — тихо хриплю, и руки, волокущие меня, жестче смыкаются на предплечьях. Родственники останавливаются, даже дышать, что ли, перестают от удивления, что я ещё в сознании. Тем временем продолжаю:
— Твой любимый Дейрон. Тот, чьи простыни ты нюхала и всю свою молодость безответно любила… Он найдёт тебя дождливой ночью. В сыром дырявом амбаре под таверной Последний путник. И ты будешь слёзно молить его на коленях. Но демон выжжет твои глаза собственной магией. И его монстр будет последним, что ты увидишь в этой жизни. Да и жизни у тебя больше не будет. Ты не выдержишь той агонии, которой тебя наградит демон.
Я не знаю, откуда приходят эти слова. И кто заставляет меня говорить. Но глухим, слегка замогильным голосом выговариваю каждое слово. Будто проклятье насылаю. И хоть сейчас не вижу лица двух родственников, почему-то точно знаю: они верят в каждое сказанное слово.
— Она ведьма! — всхлипывает Карлота и тянет за волосы.
Мне уже не больно, вся боль уже сконцентрирована во всём моём теле. Хватка слабеет, и меня отпускают. Папаша опять дочь лупит и шипит что-то. Уговаривает дочь бежать и избегать таверн. Я лежу на холодном мраморе. Похоже, мы уже в замок зашли. И понимаю, что в живых меня не оставят. Убьют. А после обставят всё так, что сама себя прикончила.
Несмотря на своё положение и всё, что со мной произошло, желание жить не покидает. Оно горит ярким огнём в груди. И не даёт чертовой боли, что циркулирует по моим венам, поглотить разум.
— Лекарь придёт через десять минут, — в помещение забегает запыхавшаяся Бента. — Больше времени нет.
— Убей её, папа! — перебивает Карлота.
— Замолкните обе! — кричит, срываясь на фальцет, мужчина. — Дуры! Вещи собрали и вон из замка! Быстро! И в тавернах не останавливайтесь!
— А она?...
Я уже не слушаю их перебранку. Медленно отползаю куда-то. Слепо шарю впереди себя и ползу. Нащупываю порог и подтягиваюсь на руках. Жмурюсь сильнее от тёплых лучей солнца. Инстинктивно. Так как даже через закрытые веки яркий свет не бьёт по глазам.
На подрагивающих конечностях, держась за резную дверь, поднимаюсь.
— Она сбегает! — верещит Карлота, заметив.
И я вправду бегу. Не видя куда. Не разбирая дороги. Просто бегу туда, где есть люди. Чтобы меня видели. Чтобы хоть как-то отстрочить свою смерть. И чтобы у моего убийства были свидетели!
Полностью доверившись чутью, выставив вперёд руки, бегу, сворачиваю, бьюсь больным плечом, но не останавливаюсь. За очередным поворотом в неизвестность я спотыкаюсь и с беззвучным криком лечу вниз. Падаю на землю и по инерции качусь по склону, пока не ударяюсь об чьи-то копыта. Судя по ржанию — копыта коня.
«Ну вот. Меня сейчас затопчут в довершении», — пролетает мысль, и я сжимаюсь вся, стараясь уменьшиться.
Чувствую горячее дыхание лошади возле щеки. Громкий фырк.