«Вы свободны, профессор. Больше я вас задерживать не буду. Передавайте привет вашим коллегам. Обязательно переговорите с Андре Мором, он ответит на все ваши вопросы. А пока советую не делать опрометчивых поступков. Как следует, все обдумайте, обсудите. А теперь извините, у меня много дел». И кот вывернулся на спину, распластав лапы под горячим светилом.
Удивительно, но дорогу к хижине я нашел без труда. Мор сидел на лавке, явно меня поджидая. Но общаться с ним у меня уже не было сил. Я не мог отойти от шока и избытка впечатлений. Я извинился перед ним, попрощался и подал сигнал своим, чтобы меня забрали. Очередной шок я испытал, когда узнал, что во время визита связь с орбитальной станцией отсутствовала, а запись зафиксировала лишь встречу с Мором.
Прежде чем совершить повторный спуск ученого на планету, исследователи основательно потрудились, чтобы пролить свет на «темную лошадку» по имени Андре Мор. Через неделю было получено три досье. То есть, на трех Андре Моров, пропавших без вести на протяжении последних ста пятидесяти лет. За семь дней Рудольф Кан окончательно пришел в себя, был полон сил и энтузиазма для продолжения исследовательской деятельности.
Следующий эпизод съемки: дружеская беседа в Храме Желтого Кота между ученым и человеком, потерпевшим катастрофу.
Гравитоновые генераторы, когда-то находящиеся в носовой части звездолета, были демонтированы и удалены вместе с перегородками между отсеками. Теперь пустое пространство играло роль убежища от вездесущих хесов для Андре Мора и гуманоидов-хаков, а так же местом для отправления религиозных обрядов, без которых не обходится ни одно уважающее себя племя разумных существ.
Посреди храма вверх уходила крутая и узкая винтовая лестница. Не доходя два метра до вершины, она заканчивалась площадкой, оборудованной самодельным телескопом и люком, которые с двадцатиметровой высоты позволяли наблюдать за окрестностями, или звездным небом.
Источниками неяркого голубоватого света служил огонь из спиртовок, установленных вдоль стены.
Профессор и Андре Мор расположились на земляном полу, устланном циновками. Между ними стояла глиняная миска с местными фруктами. Во время беседы Мор оттуда иногда что-нибудь отщипывал или откусывал. Антрополог воспользоваться угощением побоялся, а Мор и не настаивал.
- Андре, как давно ваш корабль потерпел аварию? – Задал первый вопрос Кан. Теперь он был одет в простой полевой непромокаемый комбинезон. Мудрствования с защитными средствами ученые решили отставить. Кошки показали достаточно, на что способны, чтобы убедить людей, что не стоит перед ними бряцать оружием и будить «зверя».
Андре Мор на минуту задумался, наверное, сопоставляя земной календарь с календарем планеты.
- Около пятидесяти двух лет назад. Не смогу так сразу сказать точнее.
- Поведайте, как это произошло.
- Расскажу, почему бы не поворошить прошлое, это ведь моя профессия.
- Вы историк?
- Да, я закончил на Земле Гуманитарный Университет Мировых Цивилизаций. Затем приступил к работе над диссертацией по теме, дайте вспомнить название … «Расширение человечеством всемирных границ путем колонизации космических тел».
- Вы читали лекции?
- Нет, не было необходимости. Я полностью посвятил себя диссертации. А деньги у меня были, то есть не у меня, а у моих родителей. Они в то время владели многотриллионным состоянием. Несколькими, кажется, четырьмя сырьевыми малыми планетами; имели на каждом модном курорте по особняку. Знать бы, живы мои родители? Док, вы узнаете – они живы?
- Обязательно. Вы тогда были молоды …
- Перед катастрофой мне исполнилось двадцать шесть.
- Боже, вам сейчас нет и восьмидесяти лет, - ахнул профессор.
- Что, выгляжу старше? Эх, док, вам бы пережить то, что пережил я. Во-первых: авария. Во-вторых: несколько перенесенных инфекций. И потом, здесь нет элементарных регенерационных центров.
А началось все … , с чего же все началось? Наверное, с посещения того ночного клуба. Это было очень дорогое заведение. Мы с моим кузеном Луи решили отметить какую-то годовщину, то ли его, то ли мою, не помню. Луи тогда был малый с размахом. Обожал деньги и все самое лучшее. Наверное, из-за того, что воспитывался в бедной семье. Дядя презирал моего отца за способность извлекать прибыль из всего, к чему тот прикасался. И жил бедно, но гордо. Чего не привил своему сыну. После колледжа Луи порвал со своей семьей.
Сначала работал у моего отца на побегушках, учась одновременно на экономиста в университете. И представьте, превратился в зубастого воротилу. Сколько раз родители ставили Луи мне в пример, они никак не могли смириться с моим увлечением историей. Действительно, какая от нее прибыль? Ну, в семье – не без урода.