Со стороны кузова пикапа послышались вопли.
Один бабуин забрался в кузов и вопил, рассматривая содержимое ящиков. Что-то ему там крайне не понравилось, словно увидел он там не окаменелые кости, а труп своей бабушки. У меня похолодело внутри. Это могло быть очередной придиркой, а могло и посерьёзнее, и понимал я, что отделаться быстро от этих идиотов нам никак не светило.
К кричащему бабуину подскочили другие.
Развернулся к ним и Альфа-бабуин.
Солдаты неистово загомонили на языке чева, неистово жестикулируя руками. Они были взволнованы, буквально возмущены. Я не понимал ни слова, но не сомневался, что на этот раз их ярость не была наигранной. Так же, наверное, вёл себя и Человек с озера Рудольфа два с половиной миллиона лет назад и многочисленные поколения его потомков, легших костями слой за слоем в геологическую летопись этого края.
- Мне придётся вас задержать, - доложил Альфа-бабуин.
Доложил он это с удовольствием, улыбаясь.
- Причина? Назовите мне причину! – как можно спокойнее спросил мой напарник, но я уже заметил, что смелость в его голосе начала сдавать.
А как бы на нашем месте держал бы себя профессор Фридманн? Он мужчина солидный, самоуверенный, у него имелись связи. Он бы не позволил над собой подобного обращения, и альфа-бабуин наверняка почувствовал бы это.
- Знаешь, что они говорят, - с прищуром спросил альфа-бабуин. – Они говорят, что вы занимаетесь контрабандой. Вы торгуете костями наших предков!
Это нелепо, это просто забавно, когда какой-то идиот настаивает, то бишь, его предки были свиньями бородавочниками. Если бы в ящиках лежали кости современных животных, этот же самый идиот обвинил бы нас в браконьерстве, но в ящиках лежали раздробленные окаменелые кости, фактически, камни. И в целом, не каждый в этих булыжниках может кости угадать. Но бабуины-таки догадались, что перед ними кости, и кости очень древние, и для бабуинов не может быть сомнений, что древними бывают только кости предков.
- Это окаменелые остатки древних животных! – твёрдо сказал мой напарник. – У нас имеется бумага от малавийского министерства науки. Мы доставляем этот груз в Каронга, где он и будет храниться. Эти кости никогда не покинут пределов Малави.
- Своими бумажками ты можешь подтирать свою бледную задницу. Это моя земля и это кости моих предков. Я буду ими распоряжаться, а не какой-то мзунгу.
Первобытное мышление нельзя поправить. Тут бесполезно объяснять и доказывать, тем более, когда первобытное мышление сидит в лысой голове божка самодура.
Он выкрикнул команду на языке чева и один из солдат потянул тяжёлый ящик с кузова.
- Мы конфискуем груз, - пояснил альфа-бабуин.
И тут до меня дошло. Штефан, он же немец, он правильный до кончиков волос, он же не может себе вообразить, что альфа-бабуин всего лишь хочет от нас взятки. Всунуть ему в лапу десять долларов и будет всем счастье.
- Эй, постой! - крикнул я. – Может мы можем договориться?!
Машинально я ухватился за ящик - простой жест, понятный даже самому глубинному малавийцу, даже безмозглому бабуину понятен, мол, не торопись, мол, давай обсудим…
Но докончить мысль я не успел.
Реакция солдата оказалась такой же непредсказуемой, как и реакция настоящего бабуина. Неожиданно солдат взбесился. Он мог меня оттолкнуть, он мог меня ударить прикладом автомата. Но он не человек, он бабуин с первобытным мышлением; ему нет смысла задумываться о своих действиях, он же хозяин на своей земле и оружие, которое висело у него на плече, он использовал не как дубинку, а по прямому назначению. Солдат отскочил от меня на шаг, дёргано и спешно стянул автомат и выстрелил в меня в упор.
Короткая очередь, пули три, наверно.
Боли я не почувствовал, меня просто отдёрнуло и следом задрожала левая рука. Я даже не сразу сообразил, что стреляли в меня. Не в воздух, не запугивали, а стреляли именно в меня. Меня убивали, отстраняли, как преграду.
А может солдат и не хотел стрелять, может, просто его палец случайно сдавил спусковой крючок – это уже не меняло роли. Полдень исходил жаром, как и любой другой полдень в республике Малави, но даже по горячей испарине я почувствовал, как от плеча по телу заструилась ещё более жгучая влага.