— Привет, Нэн.
— Доброе утро, Лав, — бодро приветствует она. Нэн похожа на меня, ранняя пташка. Иногда она встает в пять утра и начинает уборку в садовом сарае. Отчего сводит дедушку с ума.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я.
— Кроме моих неповоротливых коленей и извращенного рта твоего дедушки, я в порядке. Я клянусь, что этот мужчина вызывает у меня мысль об убийстве чаще, чем мои идеи по поводу обеда.
Я улыбаюсь ее словам, разворачиваюсь и захожу внутрь.
— Ты собираешься к своему отцу сегодня? — спрашивает она.
— Конечно, — говорю я, заходя на кухню.
— Я хочу поехать с тобой. Ты подхватишь меня и отвезешь назад?
Я наливаю воду в маленький контейнер для птиц.
— Конечно. Я собираюсь перед ланчем заехать к нему. Могу забрать тебя около десяти?
— Я буду готова, дорогая.
Мы еще немного болтаем, я крошу хлеб мелкими кусочками и добавляю его в контейнер для птиц. Положив телефон, я выхожу в сад и бросаю смесь на крышу сарая. Возвращаюсь назад, и к своему удивлению слышу шаги Найджела в ванной на втором этаже.
Странно. Он никогда не просыпается так рано в субботу. Найджел работает допоздна целую неделю, и выходные — единственное время, когда он может выспаться. На самом деле, я обычно успеваю что-то написать, прежде чем он просыпается.
Когда он просыпается, я понимаю, что он спустится примерно через пятнадцать минут, поэтому начинаю готовить яичницу и тосты для нас двоих. Никто из нас не любит слишком сытный завтрак. Найджел появляется в дверях, когда я разбиваю яйца в сковородку. У него взъерошены волосы, отчего у меня на губах расплывается большая улыбка.
— Доброе утро, ты был великолепен вчера, настоящий сексуальный Бог.
Найджел не относится к ранним плашкам, поэтому выражение его лица хмурое и грустное, когда он отвечает мне:
— Доброе.
— Завтрак будет готов через пять минут, — говорю я ему.
— Я не голоден, Стар.
Моя улыбка исчезает. Найджел не относится к тем людям, которые отказываются от завтрака.
— Хорошо, присядь, и я принесу тебе эспрессо.
Он заставляет себя улыбнуться и направляется в столовую. Теперь я точно знаю: что-то не так. Я отставляю недожаренную яичницу и делаю ему эспрессо так, как ему нравится, и иду в столовую. Я ставлю перед ним кружку и сажусь рядом. Он тихо благодарит меня, но не поднимает на меня глаз.
Мы молчим.
Я опускаю руки на колени и молча наблюдаю, как он пьет кофе. Все это так непохоже на Найджела. Он человек действий. Каждый день он просыпается, принимает душ, одевается и ест завтрак, пока читает утреннюю газету или проверяет свою электронную почту. Если он опаздывает, кричит мне сверху, чтобы я сделала ему кофе, который заглатывает одним глотком, чмокает меня в щеку и исчезает за дверью.
— Что случилось, Найджел? Почему ты так странно себя ведешь? — тихо интересуюсь я.
Он качает головой, словно все потерял.
— Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь?
— От того, что я сделал у меня даже болит живот.
У меня желудок ухает куда-то вниз.
— Что ты натворил, Найджел?
Он смотрит на меня глазами убитыми горем.
— Я должен сказать тебе кое-что, Стар, — говорит он надтреснутым голосом.
Тут же я представляю перед собой два сценария. Он потерял много денег на посредничестве, или, О Боже мой, у него появилась другая женщина. Я достаточно сильная, поэтому могу справиться с потерей денег, но не с другой женщиной.
— Что? — нервно спрашиваю я.
— У меня неприятности.
— Какие?
— Большие проблемы, — говорит он, пытаясь глубоко вздохнуть. — Я был таким дураком, Стар. Таким колоссальным гребаным дураком.
И от ужаса, полностью ошеломленная, потому что я уже слышу его слова. Я слышу, как он говорит мне, что изменил. Это была всего лишь одна ночь. Или что еще хуже. Я влюбился в другую и поэтому ухожу от тебя.
Я молча смотрю на него, боясь дышать.
Он открывает рот.
— Я должен деньги. Много денег.
Я словно выныриваю со дна океана, с облегчением вдыхая. Хорошо. С этим я смогу как-то справиться. Поэтому совершаю несколько вдохов и выпрямляю спину. С этим я определенно справлюсь.
— Твои боссы уже знают об этом?
Он хмурится.
— Боссы?
Я смотрю ему в глаза.
— Ну это же касается работы?