Когда такое вообще было? Чтобы за девкой таскался? Чтобы кто-то так рьяно сопротивлялся. Да сроду не было! Обычно стоит лишь похрустеть свежими купюрами, как ноги любой телки гостеприимно раздвигаются, а их рты наполняются слюной в желании отсосать у меня.
Никакой любви. Никаких отношений. Только пар спустить.
Я даже не допускал мысли, что такое в принципе возможно, когда отказывают. И я бы мог отступить, если бы ее сопротивление так сильно не заводило. Не распаляло внутри жажду получить запретное. Любой ценой. Прогнуть ее под себя. Взять. И вбиваться внутрь голодными движениями.
Я азартный человек, и отступить сейчас, отпустить училку с миром - предать самого себя.
— Никита говорит, тебя в школу вызывали? Что у вас опять случилось? - отец, похоже, меняет тему, и я чудом успеваю зацепиться за его вопрос.
— Там ерунда, - бросаю небрежно.
— Может, хватит уже сына в этом клоповнике морозить? Есть отличная школа с бизнес-уклоном.
Будет общаться с нормальными людьми, втягиваться потихоньку..
— Нет, - грубо отрезаю.
— Я давал тебе все, Тимур. С самого детства. Ты же гробишь собственного ребенка. Ну, началось!
Старые песни о главном!
— И что из меня получилось, пап? Ты разве не помнишь? Из какой жопы ты меня вытаскивал? -
усмехаюсь, когда отец поджимает губы.
— Мы давно оставили наркотики в прошлом, - отзывается папа. Это больная тема, и он старается не вспоминать ее.
Но я отлично помню. А еще, как напивался до беспамятства и творил такую дичь... потому что считал, что я Бог.
— Моему сыну не будет дозволено все. Если он чего-то хочет, то пусть добивается сам!
Отец стучит пальцами по столу, задумываясь о чем-то.
— Ладно, — произносит он в итоге. — Сегодня я заберу Никиту из школы на выходные.
Надеюсь, ты не против.
— Нет, конечно.
— Тогда до встречи. И подумай над тем, что я тебе тут наговорил. Пока еще есть время дать заднюю.
Недовольно цокаю языком. Папа будто первый раз со мной дело имеет. Я ведь если что задумал.
К тому же, я пропустил большую часть его праведных речей, пока вспоминал учительницу. Потому понятия не имею, над чем должен поразмыслить.
Отец уходит, и я открываю на телефоне ее фотку. Стояк вот-вот разорвет штаны. А девка глядит на меня с фотографии и улыбается. Будто надо мной насмехается. А я ведь пока ни разу не видел ее улыбки вживую. Только взгляд этот дикий. С презрением.
Провожу по ширинке ладонью и борюсь с диким желанием передернуть сейчас на ее фотку.
Спустить пар. У меня висит еще херова туча дел, и с таким напряжение в штанах я просто не смогу ни о чем думать.
Сучка! Сожрать бы ее! Всю...
Терпения не хватает, и я вытаскиваю член, приспустив брюки. Стискиваю его в ладони и начинаю дрочить. Как подросток, блядь! И я точно под кайфом. Откидываюсь на кресло и работаю рукой, представляя, как совсем скоро засажу учительнице. Как она будет скакать на моем члене, насаживаясь на него своей узенькой дырочкой.
А там охрененно узко! Узко, горячо и очень влажно! Мой член завидовал моим же пальцам, пока они были внутри. Она оказалась мокренькой для меня, потому что хотела.
Она, блядь, хотела меня, хоть и сопротивлялась, изображая святую невинность.
И я мог взять ее. Мог, но не стал. Не хотелось мараться в ее соплях и слезах. Меня на секунду даже вывернуло изнутри от отвращения к себе, но я все равно не отступлю. И дождусь, когда кукла сама придет ко мне. И отдастся. Предложит себя.
Мои движения становятся запредельно быстрыми. Кончаю в собственную руку, запрокинув голову. В пустоту спускаю. Все не то…
Свободной рукой хватаюсь за телефон и набираю сообщение.
«Сегодня в полночь жду тебя в клубе «Сириус». Водитель заедет в 23.30».
Осталось только дождаться. Я ведь знаю, что она придет.
Не успеваю выпустить трубку из рук, как она оживает, а на экране высвечивается номер, сына.
— Да, Никит, - отвечаю ему.
— Это из-за тебя, да?! - шипит на меня малец.
— Что именно?
— Ты знаешь.
Глава 10
Варвара
Абрамов уходит, и я вслушиваюсь в его отдаляющиеся шаги. Мне нужно быть уверенной. Мне необходимо знать, что его нет больше в пределах досягаемости.
Только потом обессилено сползаю по стеночке, потому что меня не держат собственные ноги.
Я даже дверь не закрываю. Сижу, зажавши рот, и тихо плачу. Не хочу разбудить Егора. „Лучше ему не знать. Я бы и сама предпочла забыть. Особенно о том, как резко и неожиданно скрутилось возбуждение внизу моего живота.
Да, наверное, рядом с таким мужчиной любая среагирует подобным образом. Мы ведь все немного животные, и сильный, уверенный в себе самец - то, что нужно для любой самки. Но я все же думала, что разума во мне гораздо больше, чем голых инстинктов.
Мне вообще всегда трудно возбудиться. Вечно мешают мысли или что-то еще... Почти всегда мы с
Егором используем смазку, и кончаю я через раз и только от дополнительной стимуляции.
А сейчас, с этим ублюдком, я впервые в своей жизни по-настоящему потекла. Ещеникогда я не бывала такой влажной. Ни разу в жизни. И мне страшно. Жутко от реакции собственного тела и от отвращения к себе же.
С трудом удается сгрести себя в кучу. В груди так сильно давит, будто меня пнули туда подошвой сапога. Но я все же встаю, закрываю дверь на все замки сразу и бреду в ванную.
Знаю, не отмыться. Уже пыталась. Но эту грязь не смыть всем мылом мира. Касания Абрамова въелись в кожу и зудят там. До сих пор зудят. А между ног я чувствую его пальцы. Как они скользят там и давят на такие точки, о существовании которых я даже не знала.
Но я все равно намыливаю тело мочалкой, усиленно тру его. Мне нужна эта иллюзия.
Воображаемая чистота. В моей какой-то воображаемой жизни.
И это только пальцы... не могу даже представить, на что он способен своим членом.
Нет! Нет, пожалуйста! Я не хочу этого представлять! Не желаю думать о таком. Просто мечтаю жить, как раньше.
Ночью так и не получается уснуть. Я все думаю над тем, как должна поступить. Но ни одна мысль не кажется верной. А еще я до сих пор чувствую его. Как и мерзкое ощущение в груди.
Утром же получается кое-как взять себя в руки. Сегодня пятница, последний рабочий день перед выходными, и мне нужно только продержаться.
Я должна вести себя как обычно. Улыбаться ученикам, отвечать на их вопросы, быть, уверенной в себе. Примером для них. Никто не должен знать о том, как кошки скребут на душе.
А еще мне снова надо поговорить с Никитой. Мы с ним не закончили. А сегодня ночью я еще больше убедилась в том, что подростку нужна моя поддержка. И я готова дать ее, даже несмотря на то, что мальчик - прямое напоминание об Абрамове старшем, про которого думать совсем не хочется.
И я решаю сделать это с самого начала. Тянуть до конца дня не хочется.
— Никита, - зову ученика, заглядывая в кабинет, где у моего класса вот-вот должна начаться география.
Абрамов закатывает глаза. Я понимаю, что он не извинится за свои вчерашние слова, мальчик ведь даже не виноват в них, если подумать, но разговор продолжить придется.
Он выходит в коридор, и мы останавливаемся рядом с окном неподалеку от кабинета географии.
— Извиняться, я так понимаю, не будешь?! - мягко спрашиваю у него. Но этот вопрос звучит, как утверждение. Подросток вместо ответа мотает головой.
— Ладно, я не виню тебя, — сознаюсь. - И я вижу, что тебе нужна помощь, поэтому все же настаиваю на консультации с психологом.
— Если правда хотите помочь, то отстаньте от меня! - наконец, подает голос ребенок. Его глаза блестят, когда он смотрит на меня.
Видно, Никита раздражен моим предложением. Оно ему с первого раза не понравилось, и не было никакой надежды, что что-то изменится со второго.