Остановился лишь тогда, когда все принцы и их подданные лежали. Где-то несколько точек убегали по коридорам. Но сил до них дотянуться не хватало — он израсходовал все практически все. Даже у магов разума есть предел. Повернувшись, Ноэль увидел Морая, который придерживал Валента и пытался справиться с этой непонятной магией.
Ноэль чувствовал себя пустым. Ни счастья, ни страданий, ни боли. Но, увидев, в каком состоянии Валент, пустоту снова стали заполнять отчаяние и страх.
— Он?.. — договорить не получалось.
Как можно было спросить — он выживет или нет? Это сродни тому, как поворачивают меч в смертельном раненом. Хотя Морай понял, он всегда все прекрасно понимал. Молча покачал головой, прикусив губу.
Глава 61
Потерять сначала брата, а теперь Валента? Это было немыслимо. И если Лиаму уже никак нельзя было помочь, то Валент умирал здесь и сейчас. Лежал на руках Морая, который весь побледнел, пытаясь своей аномалией задержать чужое проклятие, но не получалось. Что это была за магия, почему на нее ничего не действовало — Ноэль поклялся разобраться в этом, но потом, позже, когда все решится. Сейчас не было ни времени, ни возможности.
Когда Ноэль смотрел на Валента, хотелось кричать, плакать, взять за руку. Но даже прикоснуться было нельзя — проклятье, которое хуже чумы, могло убить и его. Так глупо умирать не хотелось. А потом на смену грусти и страху вернулась злость. Почему Валент не сражается, улыбается так грустно, пытается что-то прошептать, просит прощения?!
— Не получилось. Я пытался помочь, пытался, а не получалось...
Можно было сказать какие-нибудь глупые слова, вроде «Ты сделал все что мог». Но эта была такая бессмысленная и пафосная фраза, что казалась в этот момент почти оскорбительной. Морай больше не шикал на Валента, не говорил молчать — исход был ясен: проклятие неотвратимо
— Не смей! Не смей умирать! Делай что хочешь, но живи! — Ноэль сорвался.
Все это было его пределом. И сегодня, кажется, он преодолел его дважды. Откуда взялись силы на второй мысленный приказ, Ноэль не знал. Когда он кричал, то даже не задумывался. Все вышло само собой. И когда Валент выгнулся дугой, заорал, как ненормальный, Ноэль отшатнулся.
Проклятье не исчезло, но стало словно бы слабеть. Но вместе с ним слабел и Валент. А потом его волосы — рыжие, до этого яркие, стали расти с поразительной скоростью. И вскоре на руках Морая оказался обтянутый кожей скелет. Который все еще дышал.
Не будь тогда рядом Морая, Валент погиб бы. Но воин действительно много повидал на своем веку и умел принимать правильные решения. И, что еще важнее, принимал их быстро и быстро приводил в действие. Именно это спасло Валенту жизнь. Морай сразу понял, что у него страшнейшая форма магического истощения и перенес его к источнику силы, а не к лекарям, которые ничем не смогли бы помочь.
К лекарям Валента забрали чуть позже, когда он прекратил напоминать иссохшую мумию неясного возраста. Ноэлю тогда казалось, что прошло много часов. Ожидание выматывало сильнее, чем самые страшные события. Разумеется, ожидание чего-то страшного и неотвратимого. А оказалось, что сейчас все та же ночь, а с момента исчезновения Лиама прошло едва ли пара часов. Обо всем это говорил Морай. Спокойно, размеренно, словно выводя из шока.
— Валент в безопасности, его жизни больше ничего не угрожает. А вот тебе нужно прогуляться к источнику и побыть там хотя бы немного.
— Но я прекрасно себя чувствую. — Ноэль действительно не ощущал отдачи, что было странно — он должен был потратить огромное количество сил, чтобы убить столько народа.
— Потому что я блокирую откат. — Морай держал свою руку на плече Ноэля, не отпуская ни на минуту.
Источником оказался огромный бассейн с алтарем где-то под Дворцом Принцев. Он здорово напоминал какую-нибудь солевую пещеру, но с мягким освещением от кристаллов. Сам алтарь был очень странным — блеклый камень, больше напоминающий булыжник, чем какой-то важный магический камень.
Ноэль даже не знал, что здесь есть что-то подобное. Хоть Ноэль и не чувствовал усталости, но ноги почему-то заплетались. Морай завел его, буквально неся на себе, бесцеремонно пихнул, опрокинув в воду, а сам устало опустился на сухое возвышение. Даже у Морая был предел и, если судить по его усталому виду, по прерывистому дыханию, он настал.