Вторая голова российского орла смотрит на Восток, на Китай, который с 1978 г. развивается невероятными темпами в 10 процентов прироста ВНП в год. Равноправные отношения с Россией для Китая создают благоприятные и стабильные внешнеполитические условия, отменяют потенциальную северную угрозу и развивают политико–военное сотрудничество. Пекин публично солидаризировался с Москвой по поводу расширения Североатлантического блока (противостояние НАТО служит своего рода гарантией от окружения Китая Западом). Китайцев беспокоит активизация деятельности НАТО в Центральной Азии, где Пекин рассчитывает на топливно–энергетические ресурсы, в которых он остро нуждается.
Место в противостоянии
Вариантов внешнеполитической ориентации у Российской Федерации — четыре.
1. Россия находит общий язык с мировым чемпионом — с сильнейшей державой современного мира, с Соединенными Штатами Америки. Америка отрывает Россию от Китая как арсенала вооружения Народно — Освободительной Армии Китая, находит средства геополитического сближения, активно использует свою soft power на российском направлении. Главное: стоит Соединенным Штатам хотя бы в минимальной степени гарантировать владение России Сибирью и Дальним Востоком, как Москва могла бы оценить этот тип гарантии.
Напомним, что Россия уже многое сделала для сближения с Западом. Инициированное Россией окончание «холодной войны» сберегло Западу, лишившемуся императивов гонки вооружений (по западным же оценкам), более 3 трлн долл. Россия вывела свои войска с территории стран прежнего Варшавского договора и фактически передала в западную зону влияния Восточную Европу, отменила СЭВ, сокрушила ОВД, самостоятельно ликвидировала свое превосходство в обычных вооружениях над блоком НАТО, ушла из базы в Лурдесе и в Камрани.
Россия в 1997 г. скрепя сердце согласилась с приемом трех новых членов НАТО и вступила в Совет «Россия — НАТО», который был западными союзникам полностью проигнорирован в процессе принятия решения о первом за историю Североатлантического союза силовом действии за пределами зоны традиционной ответственности НАТО — бомбардировке Югославии весной 1999 г.
Столь привлекательно выглядевшая схема недавнего прошлого — соединение американской технологии и капиталов с российскими природными ресурсами и дешевой рабочей силой — оказалась мертворожденной. На фоне сотен млрд долл, инвестиций в коммунистический Китай скромные восемь миллиардов долл. западных инвестиций в Россию выглядят лучшим свидетельством краха экономических мечтаний российских западников. Хуже того. Ежегодный отток 15–20 млрд долл, из России на Запад питает западную экономику за счет обескровливания российской экономики. Москва задумалась о выборе более благоприятного пути.
2. Россия находит общий язык с Европейским Союзом в случае консолидации последнего и создания единых вооруженных сил ЕС. Это более органичное цивилизационное слияние, здесь десять столетий взаимообмена, три века непосредственных контактов. Но Брюссель безусловно будет против связей России с Ираном, Сирией, Ираком — а через них со всем мусульманским миром. И уж, конечно, Европейский союз не хотел бы быть гарантом российско–китайской границы. В этом плане союзные связи с Соединенными Штатами, имеющими глобальные геополитические интересы, для России предпочтительнее. К тому же в объединяющейся Европе весьма важен сегмент Восточной Европы, крайне антироссийски настроенных после 1991 г. страны Восточной Европы будут тормозить сближение России с европейским Западом.
И у России бесконечно малый шанс войти в Европейский Союз (пример Турции никак не вдохновляет). Главные западноевропейские столицы нуждаются в российских нефти и газе, но боятся наплыва эмигрантов и не желают подключения к решению российских проблем. Западная Европа в меньшей степени, чем Северная Америка, боится противостояния с Китаем — она, собственно, рассчитывает, что в геополитическом плане ее задачи будет решать Америка. Способна ли Западная Европа гарантировать России ее азиатскую часть? Трудно сказать. По крайней мере, в меньшей степени, чем Соединенные Штаты. Соответственно, по степени приемлемости ЕС несколько уступает Вашингтону, хотя по степени взаимопроникновения, понимания, объему экономических связей превосходит относительно удаленную Америку.