Северянки, хорошо знакомые с фокусами матушки-зимы, испугались: иностранец явно приморозил лицо, не замечал этого и продолжал как ни в чем не бывало вышагивать по улице. Я тоже был южанином и с капризами русской зимы не успел хорошенько познакомиться, а потому и принял действия девчат за озорство.
— Пока ты тут отдыхаешь, поглядывай за дедушкой. Он теперь как дитя малое. Совсем впал в детство! — говорила мне мама.
Легко сказать: "Поглядывай за дедушкой". Мне было бы легче пасти сотню зайцев в степи, покрытой высоким бурьяном, чем иметь дело с дедушкой, с его непредсказуемыми поступками. Мало того, что он совал свой нос во все совхозные дела в нашей Кукоаре, он еще подрядился отыскивать источники воды в соседнем богатом хозяйстве, где работал Никэ. С этой целью заключил договор с промкомбинатом, который должен осуществлять бурение колодцев. Никэ приезжал за стариком на рассвете и, усадив его в коляску своего мотоцикла, возил по всем местам, на которые тот указывал. Возил по полям, занятым сахарной свеклой. Возил по садам и виноградникам. По подсолнечникам. По люцерне.
А старик все мотал головой — не то, не то, мол! Он искал места, где рос влаголюбивый бурьян, прозванный по внешнему своему сходству "носом индюка".
Дед обнюхивал все межи, все углы. Часто задумывался, что-то прикидывал в уме, копался руками в песчанике, брал из него пробы. Лишь ему одному известным способом определял влажность почвы. И когда находил то, что искал, втыкал искривленный годами и тяжкой работой перст в землю, как бы говоря: вот тут!
Выездная строительная колонна промкомбината выдавала готовый колодец.
Рабочие пускали в дело свои машины, "сверла с дымом", как называл гидробуры дедушка; они, как гигантские кроты, зарывались в землю. Когда бур достигал подземных ключей, в готовые отверстия они погружали длинные цементные трубы — пока делали то да се, вода поднималась и поднималась по цементной трубе, наполовину заполняла колодец.
— А как вы будете чистить его? — спрашивал в крайнем недоумении дедушка.
Рабочие промкомбината смеялись. Молча погружали запертое на замок ведро в темную глубину цементной трубы и с помощью привода на металлическом колесе быстро вытаскивали его наверх уже до краев наполненным водой, которую давали на пробу дедушке. Не только старик, но и я не представлял, как можно было чистить колодец, когда в его пушечное жерло едва пролезало ведро, — в нем человеку и не повернуться.
— Это, мош Тоадер, не те колодцы, которые чистят. Кончится годная вода, будем бурить другой колодец, в другом месте! — весело пояснили парни.
— Э-э-э, - морщился недовольный дедушка, — пустая работа! Дороги царские, кони барские… Коровьи образины! Трудитесь попусту.
Никэ не мог согласиться со стариком. У главного совхозного агронома были свои расчеты. Лучше он пробурит несколько колодцев на всех плантациях своего многоотраслевого хозяйства, чем будет возить воду цистернами. Так у него появились колодцы на свекловичном поле, на подсолнечном, в садах, на виноградниках, даже на выгоне, где пасутся овцы. Всюду воткнуты были цементные голенища колодцев. Что ни шаг, то колодец. К каждому из них после приема от промкомбината Никэ вызывал бригадиров, звеньевых, пастухов, и каждый из них получал под расписку по колодцу.
— Видите? — спрашивал одного, — Видим, товарищ агроном. — У него есть трос?
— Есть.
— Ведро есть?
— Есть.
Такие вопросы ставил перед всеми в отдельности и, получив ответ, заключал:
— Имейте в виду, за трос и ведро лично вы отвечаете головой. И не говорите потом, что вас не предупреждали об этом!