— Эй, чего вы ползаете по оврагам?.. Не подковы ли от дохлых лошадей ищете?.. Другие цыгане подобрали их раньше вас!"
Бадица Василе, как известно, был черен как грач и вполне мог сойти за цыгана. Его же спутник был цыганом всамделишным, только волосы у него не черного, а огненно-рыжего цвета. А нос мог указать на происхождение вернее паспорта.
Терпение и труд все перетрут, гласит народная мудрость. Терпение вознаградило и наших ловцов: Ванюшка запел в своем уединении в момент, когда два взрослых дяди, затаив дыхание, лежали на краю оврага. Бедный бадица Василе!. Что с ним творилось, когда скрипач из знаменитого оркестра одобрил его выбор! Он готов был кувырком катиться на дно оврага, чтобы изловить там певуна. Но в это время и раздался предупреждающий клич товарищей пастушонка:
— Ванька, беги!.. Бадице Василе опять пришел за тобой!
Я поневоле должен был вмешаться в эту историю. Стал уговаривать мальца, чтобы он не удирал. Говорил ему, что ничего нет зазорного в том, что человек поет. Но и мои слова не возымели нужного действия: оставив свою корову на попечение дружков, Ванюшка скрылся в совхозном винограднике, как вспугнутый заяц. Лишь на короткий миг мы видели его сверкающие пятки — попробуй догони такого!-
Однако бадица Василе был не из тех, кто сдается на милость победителя.
Вечером он собрал в доме Георгия Негарэ всю окраину Кукоары. Пришли туда и руководители сельсовета: председатель, секретарь, словно бы решили провести тут свое очередное заседание. Заявился и дирижер совхозного духового оркестра. Меня приволокли туда чуть ли не силком, чтобы выставить в качестве "положительного примера".
— Вот, Ванюшка, — начал бадица Василе свою страстную речь, — посмотри на Тоадера!.. Человек десять лет учился в Москве, и ничего с ним не случилось!.. Не умер!.. Не бегал от людей, которые хотели ему добра!.. А ты… видишь, какой ты?., не хочешь учиться. Калараш ведь не за тыщу верст от нашего села, до него рукой подать… в любой день можешь прибежать домой к своим маме и дедушке!.. Эх, дуралей ты, дуралей!.. Упираешься, как козел на ярмарке! Государство тебя оденет, обует, кормить будет бесплатно и научит уму-разуму! — Дадут тебе поначалу малюсенькую скрипку, и будешь пиликать да подпевать себе потихоньку!..
Бадица Василе принес и свой баян с упругими, незаигранными мехами.
— Бери его, Ванюша!!! Дарю тебе!.. Он мне ни к чему с одной-то рукой. А струмент хороший. Новенький, как только что с фабрики. Мне прислали его с Донбасса сыновья… Бери, бери!
Ванюшка взял и покраснел, как жених, которого заставляли поцеловать избранницу. Гладил дрожащими пальцами клавиши баяна. Краем глаза посматривал то на одного, то на другого гостя. Чаще всего — на свою мать, Веронику, и на дедушку, как бы ища у них защиты, спрашивая одновременно: не на свою ли погибель он запел там, в овраге?
Художественный руководитель совхозного духового оркестра взял баян из рук Ванюшки, пробежал натренированными пальцами по его клавишам, выдал несколько разных мелодий, а затем заиграл вальс Иоганна Штрауса "Голубой Дунай". Вальс распрямил складки на лицах взрослых, лица эти посветлели, сделались теплей и мягче. Растроганная до слез дивной мелодией, Вероника сказала дрогнувшим голосом:
— Иди уж, сатаненок!.. Зачем мучаешь добрых людей!
— Не пойду!.. Сказал — не пойду, и не пойду!-
— Конечное дело — какая же коза добровольно пойдет на базар! — Георгий Негарэ стоял посреди избы с кувшином в руках, угощал собравшихся и какое-то время не вмешивался в разговор. А теперь заговорил и он. — Я, Ванюшка, засуну тебя в мешок и сам отнесу в каларашскую музыкальную школу. Завяжу тебе глаза и отнесу так, чтоб ты не нашел дороги обратно. Понял?
— А кто тебе будет пасти корову? — воскликнул смышленый мальчишка.
Корова принадлежала Георгию Негарэ, и Ванюшка знал, что такие люди, как его дедушка, не расстаются легко со скотиной. Если совхоз перепашет все овраги, все поляны и лесные просеки, то все равно Георгий Негарэ не останется без коровы на дворе. Внука не было на свете, когда этот двор ломился от скотины: коров, волов, овец и свиней. Не знал Ванюшка и того, что из-за этой живности его бабушка угодила аж в Читинскую область, за тридевять земель от родного села, разделила там участь с другими зажиточными земляками, которых называли кулаками, И его собственная жизнь теснейшим образом переплетена с бабушкиными странствиями, поскольку бабушка совершала их не одна, а со своей дочерью Вероникой. Ванюшка не мучился оттого, что мальчишки часто напоминали ему о том, что мать принесла его в подоле, что он незаконнорожденный. Эка беда! Крепенький, как молодой дубок, Ванюшка мог постоять за себя, повергал наземь даже тех школьников, которые годами были старше его, А вне школы, в тех самых степных оврагах, его сверстники вели себя иначе, они не только не задирали Ванюшку, а искали дружбы с ним. Не намекали и на девичью "промашку" его матери. Лишь удивлялись, почему Ванюшка носит фамилию мош Петраке. Разве в Сибири не было других фамилий?.. Ведь мош Петраке не был женатым человеком, и фамилия его Лефтер — чем же она лучше Негарэ? Вырастет Ванюшка, и к нему перейдет неизбежно и прозвище мош Петраке — Козел. А что хорошего в такой кличке?! Все, завидя парня, будут орать: "Ванюшка-Козел пошел!" Сам же Ваня мало задумывался над тем, почему он носит фамилию Петраке. Один из самых бойких его ровесников-всезнаек объяснял это тем, что у незаконнорожденных детей нет отца, а потому и нет фамилий — такие должны носить фамилию своей матери, точнее — ее отца. Но в таком разе Ванюшке следовало бы называться Иваном Негарэ, так почему же все-таки ему прилепили фамилию мош Петраке-Козла? Лефтер — куда хуже Негарэ.