Ей тоже хотелось поскорее смыть грим и переодеться, но она не двинулась с места.
— Думаю, все-таки стоит поговорить. Паркер, из того, что я сказала тебе во время твоего посещения моего магазина, вовсе не следует, что ты должен продавать свою фирму. Сегодня мне нужно было, чтобы ты был рядом, и ты это сделал, — это все, чего я хочу. Ты не должен ни от чего отказываться и принимать решений, о которых позже можешь пожалеть.
— Теперь все решения мы будем принимать вместе. — Он улыбнулся и, подойдя к ней, отстегнул лямки, поддерживавшие ее широкие штаны.
Штаны упали на пол, стали видны простые носки и наколенники.
— Не хочешь ли ты съездить в магазин? Разобраться с проблемами?
Он начал расстегивать пуговицы на куртке.
— Какие проблемы? Все только и делают, что твердят мне: «Отдыхай, расслабляйся». Вот я и следую их советам.
Эффи молчала и не шевелилась, пока он расстегивал пуговицу за пуговицей, буквально пожирая ее глазами. Лишь когда куртка была снята, и она осталась в одном лифчике, Эффи тихо спросила:
— И ты расслабился?
В ответ Паркер рассмеялся и, взяв ее руку, приложил ее к своим брюкам. Его состояние никак нельзя было назвать расслабленным.
— Мне надо снять грим. — Ее голос дрожал, как и ее тело. — Возможно… Мы, вероятно…
Он улыбнулся и кивком головы показал в сторону ванной комнаты.
— Будь моей гостьей.
Ей было неловко за свой смешной вид, когда, подхватив руками штаны, она вышла в коридор. Его улыбка ясно говорила о том, что он хотел ее. Закрыв дверь ванной комнаты, она прислонилась к ней и глубоко вздохнула.
Он остался с ней в больнице, теперь хотел ее, и она хотела его. Жизнь — замечательна. Любовь — прекрасна.
Зеленую коробку она оставила в его машине. Она хотела было крикнуть Паркеру, чтобы он принес коробку, но затем вспомнила, чем закончилось их пребывание в ванной комнате в ее коттедже. Пока она не очистит лицо от грима, его безупречно чистой квартире грозило настоящее бедствие.
На полке не оказалось ничего подходящего для снятия грима, но она нашла лосьон и бумажные салфетки. Кое-как стерев грим, Эффи включила душ и горячей водой удалила остатки грима. Вытираясь полотенцем, она вспомнила, что шорты и футболка тоже остались в машине. Впрочем, в ближайшее время они были ей не нужны.
Завернувшись в большое пушистое полотенце, она с сильно бьющимся сердцем вышла из ванной комнаты. В квартире было странно тихо. В гостиной пробили часы. Шесть гулких ударов заставили ее вздрогнуть. Она громко позвала Паркера, но он не откликнулся.
14
Эффи крикнула еще раз и услышала щелчок закрывшейся двери. Придерживая полотенце, она попятилась, готовая спрятаться в ванную в том случае, если вошедший оказался бы не Паркером. Она облегченно вздохнула и успокоилась, увидев вбежавшую Мопси, а за ней Паркера. Посмотрев на нее, он улыбнулся.
— И все-таки я прав: под гримом скрывался живой человек.
Она укоризненно покачала головой, отчего кольца мокрых волос упали на лицо.
— Где вы были?
— На прогулке. Мопси была голодной, и пока ты была в душе, я купил ей гамбургер. К тому же я подумал, что ей хотелось прогуляться по своим делам. Вот мы и ушли. — Криво улыбнувшись, он подошел к ней. — Теперь я знаю каждый дюйм лужайки позади дома.
— Она привередливая, как и ее мама.
Двумя пальцами он убрал с ее лица кудряшки и пригладил их.
— Мама начинает стареть… Или ее профессия сказывается на ней.
Паркер показал ей испачканный белой краской палец, и она все поняла. Как она ни старалась, но всегда пачкала волосы гримом. В этот же раз, гримируясь в машине, результат был еще плачевнее, и хотя она два раза намыливала голову, краска кое-где, видимо, осталась.
— А за ушами чисто? — вызывающе спросила Эффи, вздернув подбородок.
Он провел пальцами за ее ухом, и от этого прикосновения она вся задрожала.
— Не совсем.
— Я как ребенок. — Эффи подставила ему второе ухо. — Ты должен проверять чистоту моих ушей.
Нежно прикасаясь к коже, его палец скользнул от уха к шее и ниже к обнаженному плечу.
— Ты уже не ребенок.
Голос его прозвучал хрипло, и трепет пробежал по ее телу. В эту минуту она не чувствовала себя ребенком, да и взгляд его глаз подтверждал это. Он скользил по ее телу, задерживаясь на выступавших под полотенцем выпуклостях и вызывая возбуждение.
— Проголодалась?
Пять минут назад она ответила бы, что умирает от голода, но сейчас мысль о еде даже не приходила ей в голову.
— Не хочешь ли посмотреть мою спальню?