- Она тебе не нравится?
- Ах, Лукас, ты же знаешь, что она мне очень нравится. Это самый замечательный рождественский подарок, который я когда-нибудь получала, честно ответила она, а потом добавила хриплым голосом: - Но она, должно быть, дорогая, и я не могу...
- Можешь, моя прекрасная девочка, можешь, - мягко перебил ее Лукас, Доставь мне удовольствие увидеть, как ты наслаждаешься своей картиной.
Глаза Жермены стали мечтательными. Это прозвучало так сокровенно. Как будто каждый раз, глядя на картину, Лукас вспоминал о ней, о Жермене.
- Честно говоря, она не такая уж дорогая, - продолжал уверять ее Лукас. И, нанося сокрушительный удар, добавил: - Ты должна знать, милая Жермена, что я просто не мог допустить, чтобы ее купил кто-нибудь другой.
- Ах, Лукас! - дрожа, воскликнула она.
- Уж не собираешься ли ты заплакать? - спросил он с искренним беспокойством.
Жермена рассмеялась:
- Я собираюсь расцеловать тебя!
- Из двух предположений это мне больше подходит, - улыбнулся Лукас и протянул к ней руки.
Задрожав всем телом, она шагнула к Лукасу. Ощущение его губ стало тем бальзамом, который был нужен ей, чтобы забыть о прежних горестях. В его объятиях все ее беспокойство исчезло.
За первым поцелуем последовал второй, третий... Лукас прижимал Жермену к своей груди, но ей хотелось быть еще ближе к нему. Она чувствовала жар его тела через тонкую ткань халата, чувствовала его руки у себя на талии, на изгибах спины, на ягодицах.
- Лукас! - прошептала она, и ее тело пронзил доселе неиспытанный ею восторг.
Лукас отстранился, чтобы заглянуть в раскрасневшееся лицо Жермены. Его серые глаза искрились от желания.
- Остановиться? - гортанно спросил он.
Жермена с трудом сглотнула. Она не хотела останавливаться. Хотела получить еще больше поцелуев, еще больше прикосновений.
- А... нужно?
- Любимая! - выдохнул он.
У Жермены подпрыгнуло сердце. Она знала, что готова пойти за ним, куда бы он ни повел. Улыбнулась, взглянув на него, и поцеловала. Лукас поднял ее, понес к кровати и нежно опустил на нее. Жермена закрыла глаза и почувствовала, как дрогнула кровать, когда Лукас лег рядом с нею. Снова открыв глаза, Жермена увидела, что он сбросил пиджак. Лукас обнял ее, и они прильнули друг к другу. Это было блаженство, настоящее блаженство - быть рядом, ощущать жар его тела.
Они целовались снова и снова. Его ищущие руки нежно продвигались к ее груди, но внезапно Лукас замер, услышав неровное дыхание Жермены.
- Ты боишься, славная моя? - спросил он.
- Нет, - прошептала Жермена. - Нет, - повторила она, опасаясь, что он не услышал в первый раз и сейчас уйдет. - Просто, думаю, мне немного... неловко.
Мягко и нежно Лукас прикоснулся губами к ее губам.
- Любимая! - Медленно, чтобы не торопить то важное, что происходит с ней, руки Лукаса подобрались к поясу ее халата. - Можно? - Он вес еще давал ей время отступить.
- Да, - ответила она, позволяя ему осторожно снять с себя халат.
Ночная рубашка задралась, и у Жермены запылало лицо, когда она почувствовала руку Лукаса на своем обнаженном бедре.
- Лукас! - дрожа, прошептала она.
Его рука замерла, но в чутких серых глазах были лишь нежность и понимание.
- Ты еще не совсем уверена? - спросил он, глядя в ее прекрасные фиалковые глаза и на залитое краской лицо.
- Уверена, - проговорила она как можно тверже. - Просто... все это... так ново...
- Знаю, любимая, - откликнулся он. - Все будет хорошо. Доверься мне.
Жермена с чувством поцеловала Лукаса и больше нисколько не возражала, когда его замершая рука снова двинулась под рубашкой и, поразив ее восторгом своего прикосновения, теплая и ищущая, прошлась по животу и поднялась выше, чтобы обхватить полушарие ее груди.
- Ах! - выдохнула Жермена.
- Ты не боишься?
- С тобой - нет, - смущенно ответила она.
- Любимая! - ликуя, воскликнул Лукас.
Когда он осторожно снял с нее ночную рубашку - последнюю прикрывающую наготу одежду, - Жермена испытала не только естественное смущение, но и настоящий восторг.
- Ты прекрасна, любовь моя, - хрипло пробормотал Лукас, залюбовавшись ее грудью с розовыми сосками.
Жермена ощутила еще большее блаженство, когда он снова склонился к ней. В то время, как рукой Лукас ласкал ее правую грудь, левую он ласкал губами, доводя неискушенную девушку до полного изнеможения.
Потом они опять целовались, объятия сменялись ласками... И вдруг, словно вынырнув из своего блаженного забытья, Жермена увидела, что Лукас снял одежду и лежит рядом полностью обнаженный.
- Лукас! - слабо вскрикнула она, инстинктивно отодвигаясь.
- Ты шокирована?
- Нет, нет. Я... - Она не знала, как ей поступать и что говорить. Помоги мне!
- Ты хочешь заняться со мною любовью, маленькая моя?
- Д-да, - ответила она тоненьким голоском.
- Но тебе что-то мешает?
- Нет, ничего. - Сглотнула, Жермена попросила: - Поцелуи меня, пожалуйста!
- Любовь моя, - пробормотал Лукас и склонился, чтобы поцеловать ее. Их тела снова соприкоснулись. Жермена прижалась к нему; физическое ощущение его тела рядом с ее собственным горячим телом требовало мгновения, чтобы привыкнуть. Школьные уроки биологии так и не подготовили ее к тому моменту, когда так близко ощущаешь мужчину.
- Лукас, - прошептала она его имя.
Но тут где-то хлопнула дверь. Это было настолько неуместно в момент глубокой и чувственной любви, что Жермена подскочила. И сразу же Лукас принял решение. Он быстро сел, отодвинувшись от нее. Пока она силилась понять, что происходит, Лукас начал торопливо натягивать нижнее белье и брюки - так торопливо, как будто боялся передумать.
- Что? - спросила, тоже садясь, Жермена.
- Это неправильно, любовь моя, - заключил Лукас; его взгляд скользнул по ее груди, но он быстро отвел его.
- Неправильно?
У Лукаса на щеке задергалась жилка.
- Мне казалось... Я думал, мы... Но здесь слишком людно. Нам надо быть где-нибудь совсем одним, где я смогу... - Он осекся и стал взглядом искать ее глаза. - Ты любишь меня?
Жермена хотела сказать, что обожает его, но тут до нее дошло, что она лежит перед ним совершенно обнаженная, и ею овладело смущение.
- Идея была не очень хорошая, - признал Лукас с кривой ухмылкой. И, крепко держа ее за руки, продолжил: - Находиться рядом с тобой и вести светские беседы - невыносимо. Я не могу даже трезво мыслить. - Решительно встав, он подошел к двери. - Если я тебе небезразличен, любовь моя, встретимся завтра, но не в этой комнате... - Он помолчал, потом улыбнулся: Буду ждать тебя у нашей скамейки. Ты знаешь, что я имею в виду?
- У мостика, у ручья?
- Ровно в девять, - назначил Лукас, но потом передумал: - Нет, я не могу ждать так долго. В восемь тридцать?
- В половине девятого, - согласилась Жермена.
- О, моя дорогая, - застонал Лукас, как будто заключил из ее согласия, что она действительно любит его. - Ты просто необыкновенная!
И с этими словами он быстро вышел из комнаты.
Глава ДЕВЯТАЯ
В ту ночь Жермена почти не спала. Но даже и без сна ей казалось, что она грезит. "Наша скамейка", - сказал Лукас. Их скамейка. Если ей это снится, то это чудесный, изумительный сон.
Снова и снова вспоминала она ласковые слова, которыми он называл ее. Неужели она - его дорогая, любимая, милая девочка? Ах, как ей хотелось быть таковой.
Жермена старалась мыслить логически, не верить тому, чему хотела верить. Конечно, она очень мало знает о любовных играх, но разве мужчины не способны сказать что угодно в пылу страсти? Однако ей не хотелось слушать доводы логики. Лукас, несомненно, желал ее, но был очень искренним. Кроме того, она инстинктивно понимала, что, даже если бы плотское желание и взяло над ним верх, он никогда не сказал бы того, чего не чувствовал.