Глеб стоял мрачный, потом вдруг сказал:
— Пока Лиля приходит в себя, я, можно, сбегаю в бухту?
— Не смей! Умоляю! — закричала панически мама.
— Не смей, кому я сказал! — закричал и папа.
— Я знаю, он за камнем, — проворчал Вова.
И тут родители подняли такой крик, что, когда в этом гаме Ивасик сказал спокойно Глебу: «Камень у Лили в сумке»,— кроме Глеба, услышал Ивасика только Вова. От ужаса, что папу и маму не послушали, Вова так надулся, что плечи его взъехали вверх, а глаза вытаращились. «Я все расскажу маме!» — готов уже был он вскричать, когда Глеб оттащил его в сторону и зашептал:
— Молчи, Вова! Разве ты не понимаешь, это же клад. Ты не слышал, как женщина говорила: «Клад нашли!»? Это клад, Вова. Мама сама убедится. Только пока ей лучше не говорить.
— А кто отдаст маме клад? — спросил недоверчиво Вова.
— Конечно, ты. К Новому году.
— О чем вы там шепчетесь? — подозрительно спросила мама.
— Да так...
Ивасик молчал. «Молнии тоже бывают разные,— думал он.— Из тех молний, что принесла вчера ночью Лиля, сделался листик. А этот камень, может, сделался из другой молнии. Когда он хочет взлететь в небо, он делается легким, а когда...» — Но он недодумал.
— Мне уже хорошо, — сказала вдруг Лиля и подхватила свою сумку. Папа хотел взять из рук Лили сумку, но его отвлек каким-то умным вопросом Глеб. И, умно отвечая на умный вопрос, папа забыл про Лилю и сумку. Так Лиля и не выпустила из рук сумку с камнем.
Естественно, в пансионат они камень втаскивать не стали. Во-первых, почти каждый день приходила уборщица. Во-вторых, они ведь и сами не знали, что это за штука. Вова, например, одно твердил:
— Это мина. Всё расскажу маме. Вы глупые дети, никого не слушаетесь. Взорвется, и всё.
Зарыли камень в дальнем углу парка. Организовали караул — на всякий случай, чтобы камень куда-нибудь не исчез. Особенно волновались, когда садовник стал окапывать кусты. Изобразили из себя натуралистов, крутились возле, расспрашивали садовника о его ремесле. Даже помогали ему пропалывать и копать. Садовник очень удивился, когда на другой день в другом месте никто из них даже не подошел к нему.
— Всё на один день! Всё на один день! — бормотал обиженный садовник.
Только Ивасик появился возле садовника. Но, вместо того чтобы помогать, принялся растаскивать из кучи мусора ветки. Он долго думал, правильно ли он делает и не нужно ли веткам сначала сгореть, а потом уже превратиться в молнии, но ведь в природе, думал он, садовников не бывает — значит, превращаются ветки в молнии как-нибудь по-другому.
А Вова продолжал зудеть, что их камень — это все-таки мина. Что ни говори, он действовал на нервы. Глеб подумал- подумал и куда-то исчез.
На другой день в пансионат въехала машина саперов и начала миноискателями прощупывать и проверять пансионатский парк. Проверили, и старший лейтенант закричал:
— Где этот мальчик, который нас вызвал? Я ему уши надеру за такие шуточки! Причудилось, что ли? Никаких снарядов и мин тут и близко нет.
— У нас никогда нигде не было мин,— бормотал расстроенный директор пансионата.— Что за мальчик? Какой мальчик? У нас тут много мальчиков, но таких хулиганов нет,
клянусь своими детьми! Это хулиган с улицы. Уезжайте спокойно, товарищи воины.
— С ума посошли! — возмущался старший лейтенант.— То в Тихую бухту вызывают, кому-то с перегрева почудился там снаряд. То в пансионат.
— Солнце в этом году вредное,— сказал директор пансионата. — Слишком много пятен и повышенная радиация. И вот — то солнечные удары, то ливневые грозы, а то и вовсе хулиганство.
Саперы уже садились в свою машину, когда к ним подбежала Лиля.
— Товарищ старший лейтенант! — бойко крикнула она, прикладывая ладошку к лохматой своей голове. — Оставьте, пожалуйста, бумагу.
— Какую бумагу? — очень удивился старший лейтенант.
— Как положено: «Проверено. Мин нет».
— Ты что, девочка? — удивился еще больше старший лейтенант и потянулся к виску уже не для того, чтобы отдать честь, а чтобы покрутить пальцем, но понял, что это несолидно, и рука у него опустилась.
— Товарищи воины, а правда? — вмешался вдруг директор.— В самом деле, у кого-нибудь опять сделается солнечный удар, кто-нибудь сплетню зловредную пустит, а мы к вашему заключению — пожалуйста: «Проверено. Мин нет».
И, поглядывая на директора так, словно это у него солнечный удар, старший лейтенант написал на принесенной ему фанерке: «Проверено. Мин нет».