Холодный пронизывающий ветер гнал тяжелые облака, клубящиеся в темном небе, поднимал опавшую листву, закручивая ее между ногами, мешая идти. Тонкие стебли хвоща ползучего оплетали ноги, охватывая щиколотки чешуйчатый отростками, тянули вниз к земле. Вдоль тропы в кустах чертополоха раздавались писк и шуршание, маленькие горящие зеленым глаза провожали альта, настороженно глядя вслед. Он поднялся на холм, преодолел вересковую пустошь, шел не разбирая дороги, словно не понимал куда идет.
Очнулся Альт в каменном круге, упал на колени, чувствуя, что не может дальше идти. Казалось камни над головой смыкаются, руны, начертанные на их навершиях, засветились в лунном свете. Альт дополз до жертвенного камня, обессиленно падая сверху и закрывая глаза. Жар не отступал, в голове мутилось. Шепот и странные звуки, походившие на песнопения, лезли в голову, мучая и без того уставший мозг.
Облака расступились и показалась полная Луна, она, словно зловещий зеленый глаз, светила сквозь туман, накрывший каменный круг. Песнопения стали громче, навязчивее. Альт с трудом поднялся на колени, закрыв уши ладонями, закачался. Кожа горела так, что было больно от прикосновения к ней грубой ткани. Кости ломало и выворачивало под неестественными углами. Он поднял голову к небу и закричал. Терпеть боль уже не было сил. Вдруг лицо вытянулось, челюсти увеличились и обзавелись огромными клыками на голове пробивались крупные уши, покрытые короткой черной шерстью. Сквозь кожу пробивался густой серый мех, на руках ногти вытянулись, превращаясь в длинные, острые когти. Одежда лопалась и трещала по швам, лохмотьями опадая к ногам обращенного зверя. Он выгнул спину, задрал голову к небесному светилу и над каменным кругом раздался душераздирающий волчий вой:
- Уувоооуууу! - завыл зверь поднимаясь на ноги и полоснув себя когтями по плечам. Окропляя жертвенник россыпью капель крови.
Луна сверкнула единственным глазом и спряталась за тучу. Зверь повернул голову, глядя на поселение внизу под холмом, капая слюной. Кровавая охота началась...
**** Глава 2 ****
Альт медленно спускался в долину, едва слышно ступая по жухлой траве. Под мягкими лапами легкими облачками клубился туман. Но это нисколько не затрудняло путь молодому волку. Там внизу, в долине мерцающими огнями необычных фонариков, как маяк, находилась его цель. Он повел носом, улавливая щекочущий запах дыма из очагов, и навязчивый, словно надоедливая муха, атакующая глаза и нос, запах человеческого жилья. И чем ближе он подходил к затерявшемуся средь вересковых пустошей поселению, тем явственней становился запах человеческих тел и нечистот. Волк открыл пасть и злобно зарычал в предвкушении предстоящей охоты, янтарные глаза засветились зеленым.
Ничто сейчас для него не имело значения: ни вспорхнувший из-под лап ворон (Альт лениво проводил его взглядом), ни метнувшаяся к дереву кошка, через папу секунд шипевшая на него с нижней ветви, ни лай дворовых псов. Он не станет отвлекаться на эту брехню. Волк помнил ее, ту человечку, с ненавистью и отвращением смотрящую на него. Лишь образ человеческой самки с лошадиным лицом врезался в память обращенному зверю.
Из пасти вырывалось сбившееся в предвкушении дыхание, и вязкая слюна тонкой ниточкой потекла на землю. Из некоторых домов слышался заливистый детский смех, и странные облаченные в белое и черное фигуры перемещались от дома к дому, «Trick-or-treat» - то тут, то там улавливало чуткое волчье ухо. Но он не поворачивал головы, двигаясь к единственному дому, привлекающему его ярким оскалом огромной тыквы на крыльце. Она мерцала, словно насмехаясь над волком.
В воспаленном мозгу мелькали образы долгое время причиняющие боль: человечка пинком толкает маленького детеныша с крыльца, за то что он схватил со стола яблоко; вот она замахивается и наотмашь бьет по лицу, и человеческий щенок хватается за алую от удара щеку, с трудом сдерживая рыдания от полоснувшей лицо боли, из уголка губ сочится тонкой струйкой кровь из рассеченной губы, но он не замечает или боится пошевелиться, тем самым лишь пачкая грубую холщовую рубаху и получает еще один удар, сваливший его с ног и утянувший в темноту.
Образы мелькали один за другим и волк метался от боли, но не мог избавиться от нее, она словно молоточками била в виски, заставляя скулить. Но зверь лишь злился и мотал головой, пытаясь прогнать навязчивые картинки. Он не знал ни этого «щенка», ни человеческого самца то появляющегося, то исчезающего рядом с человечкой, он помнит лишь страдание, ощущение боли, что передалась и ему.