Светлана была исключением. Только к ней я относился иначе, чем к другим. Мы познакомились с ней в Москве, когда я ожидал выхода в печать моего нового романа. В это время девушка была личной секретаршей главного редактора книгопечатного агенства. Я понравился ей, и – что действительно странно – мне понравилась она. Именно она посоветовала мне переехать в Питер , где работала в фирме "Звезда" в должности секретарши и надеялась получить еще должность редактора. Я не способен долго любить одну и ту же женщину. Мне кажется, что в этом отношении меня можно даже пожалеть. У тех мужчин, которые, придерживаясь старомодных традиций, до конца своих дней живут с одной и той же женщиной, вероятно, есть много преимуществ перед такими, как я.
Когда я задумываюсь на этот счет, у меня появляется чувство, что судьба в чем-то обошла меня, и мне становится жаль себя оттого, что я не похож на тех мужчин, с которыми мне доводилось встречаться. До приезда в Питер было время, когда я серьезно подумывал о женитьбе на Светлане. Я с удовольствием проводил с ней время и считал, что она гораздо умнее всех моих приятельниц. Но Светлана была слишком занята в агенстве, и виделись мы урывками.
У меня было множество других женщин, которые отнимали время не только днем, но и ночью. Она часто подшучивала надо мной из-за них, и я стал считать, что ей безразличны мои похождения с другими. И только однажды вечером, когда я выпил и сказал ей, что люблю ее, девушка выдала свои истинные чувства ко мне. Возможно, она это сделала потому, что тоже была пьяна. Недели две все во мне переворачивалось, когда я встречался с другими женщинами. Потом угрызения совести стали тревожить меня все меньше и меньше, я привык к мысли, что Светлана любит меня так же легко, как и я ее. Так я относился ко всему, что длилось достаточно долго. Даже если мои приятельницы надоедали мне, я никогда не давал им это почувствовать, придерживаясь в этом отношении самых высоких моральных правил.
Я считал себя обязанным радушно принять каждую из навещавших меня и окружить ее всевозможной роскошью и знаками внимания. Я никогда не скупился на приемы и подарки. Все мои приятельницы одевались по последней моде и со вкусом. Явившись передо мной в халате, Ева как бы нанесла мне личное оскорбление.
Пока я разглядывал ее, мужчина, который наливал новую порцию коньяка, стоя у буфета, подошел ко мне и подал полный стакан. Гость был немного пьян, и теперь, когда я посмотрел на него при ярком электрическом свете, я заметил, что мужчина не брит.
– Я – Гена, – сказал он, выдыхая пары алкоголя мне прямо в лицо, – Геннадий Светлаков. Я неловко себя чувствую и приношу извинения, что ворвался к вам в дом, но иного выхода у меня не было.
Он стоял вплотную ко мне, втиснув свое толстое тело между мной и девушкой у камина. Этот Гена нисколько не интересовал меня. Даже если бы он замертво свалился у моих ног, я не заметил бы этого. Я сделал несколько шагов назад, чтобы видеть девушку. Она продолжала неподвижно сидеть у камина, словно не зная, что я нахожусь в комнате, и, как ни странно, ее полное и намеренное безразличие вызвало у меня какое-то приятное волнение.
Мужчина постучал пальцами по моему рукаву. Я отвернулся от девушки и внимательно посмотрел на мужчину. Он снова начал извиняться, что ворвался ко мне самым бесцеремонным образом, но я оборвал его извинения, сказав, что он поступил совершенно правильно и что, будь я на его месте, я поступил бы точно так же. Затем, словно невзначай, я шепотом представился ему, стараясь, чтобы она не расслышала моих слов. Если она все же захочет произвести на меня впечатление, я буду скрывать свое имя до последнего момента, а назвав его, я буду полностью удовлетворен, увидев в ее глазах замешательство и испуг, который она наверняка почувствует, осознав, кем она пренебрегла. Я повторил свое имя дважды, прежде чем мужчина разобрал его, но и расслышанное, оно было для него пустым звуком. Фактически я даже помог ему понять, кто я, добавив слово "писатель". Но я обнаружил, что мое имя ему неизвестно. Он был самым обыкновенным невеждой, который не разбирается ни в литературе, ни в искусстве. С той же минуты, как я это понял, гость перестал для меня существовать.