Кого чёрт принёс? Я жаждал только одного, чтобы перестала так отчаянно болеть голова. Я был жив, значит, не застрелился. Зато осуществил свой второй план: напился до беспамятства. Как я добрался домой, неизвестно. Я ничего не помнил, даже того, как лег в кровать.
Я застонал и пошёл открывать дверь. Пётр...
- Ничего не говори. Проходи, я скоро.
Я поплелся в ванную. Холодный душ освежил меня всего, и головная боль почти прошла. Я побрился и оделся, чувствуя, что начинаю приходить в себя. Пётр ждал в гостиной.
– Привет, – сказал я и, подойдя к буфету, приготовил себе стакан коньяка. – Извини, что заставил тебя ждать.
– Это не имеет значения, – сказал он.
– Выпьешь?
Он покачал головой. Я подошел к дивану и уселся рядом с гостем. Наступила неловкая пауза. Мы посмотрели друг на друга и отвернулись.
– Ты пришел из-за Снегирева, да? – спросил я.
– Да. Других причин нет. Ты был пьян?
– Я должен оправдываться? – уточнил я, пытаясь сдерживаться, но чувствуя, что начинаю злиться.
– Я пришел сюда не за тем, чтобы критиковать твои поступки, – быстро проговорил Пётр. – Хотя, должен признаться, меня удивило твое поведение. Я должен известить тебя, что Радимир намерен подать на тебя в суд.
Я уставился на режиссера.
– Ольшанский намерен подать на меня в суд? – повторил я. – Вот это да! Этого я никак не ожидал.
– Боюсь, что это так. Константин получил травму. В течение нескольких дней он не в состоянии работать. Этот простой обойдется студии в копеечку. И Радимир бесится.
Внезапно я почувствовал себя удовлетворенным: по крайней мере вошь получила как следует.
– Понятно, – сказал я.
– Я решил прийти к тебе и поговорить, – продолжал приятель. Он чувствовал себя как-то неуверенно и неловко, и по выражению его лица я видел, что ему неприятен этот разговор. – Радимир сказал, что потеряет от этого сто тысяч долларов.
– Вполне приличная сумма. Так вот во что обошелся один мой удар! – выпалил я и внезапно ощутил страх, по коже у меня побежали мурашки. – И Ольшанский намерен судом взыскать с меня эту сумму?
– Юридически он не правомочен подать на тебя в суд и потребовать выплаты этих денег, – объяснил Петр. – В суд может обратиться только Константин. – Он посмотрел на свои начищенные до блеска ботинки и добавил: – Ольшанский. встретился с писателем.
– Вот как. – Я отпил половину стакана спиртного, как пьют воду. Коньяк показался мне безвкусным. – И Константин воспользуется своим правом, чтобы через суд взыскать сто тысяч долларов? Боюсь, что ему не удастся получить эти денежки.
Петр осторожно стряхнул мизинцем пепел с сигареты.
– Константин не подаст на тебя в суд. Он сказал Ольшанскому, что не сделает этого.
Я поставил стакан на столик.
– Почему же?
– Не знаю, – откровенно признался Петр. – Я на его месте не пощадил бы тебя. Ты мерзко поступил с ним, так ведь?
Я отмахнулся.
– Ты хочешь сказать, что он играет в благородство и подставляет мне вторую щеку?
Пётр подтвердил мое предположение:
– Что-то в этом роде.
Я вскочил. Моему возмущению не было предела.
– Проклятое животное! Я не позволю ему так обращаться со мной! Пусть подает на меня в суд! Это не имеет для меня никакого значения! Ты думаешь меня беспокоит, как он поступит?
– Послушай, Сергей, ты лучше сядь, не горячись. Ты уже и так достаточно наделал глупостей, приди в себя. Что с тобой произошло? Тебе известно, что Светлана на грани нервного расстройства?
Я наклонился к гостю.
– Вот что, Пётр. Мне ни к чему, чтобы ты меня опекал. Я абсолютно уверен в этом. Не вмешивайся в мои дела. Не вмешивайся, говорю я тебе.
– Я и сам не хотел ввязываться, – сказал он, сделав какой-то отчаянный жест. – Ты вообразил, мне это доставляет удовольствие? Кажется, ты не понимаешь, насколько все серьезно. Ты вступаешь в борьбу с Радимиром. Все, что причиняет вред ему, причиняет вред студии. Избиение Константина вызвало массу толков. Зачем тебе понадобилось избивать его, мне это абсолютно неинтересно. Допустим, у тебя были на это свои причины. Я их не знаю и не хочу знать. Но дело сделано, и план работы киностудии сорван. Положение обострилось еще и тем, что Светлана в ужасном состоянии. Она не может работать, не может сосредоточиться, и, насколько я понимаю, все это из-за тебя.
Немного успокоившись, я снова сел.
– Ты во всем готов обвинить меня, – с горечью проговорил я. – Какого черта! Что вы все от меня хотите?
– Тебе следовало бы на несколько дней покинуть город, – сказал Пётр. – Ты можешь уехать в свой домик в горах? Я хочу только одного: ты не должен связываться с Ольшанским, особенно теперь, когда ты в таком ужасном состоянии. Константин не станет подавать на тебя в суд, и мы с Дэннисом уговорим Радимира оставить тебя в покое. В настоящее время он жаждет твоей крови, Сергей!