– Смотрю на тебя, – недовольно покрутила головой, – аж дурно становится. Убить бы за такое, да вот нельзя… Значит, он списал с нас все долги? Да?.. Вот… прямо всё? Квартира теперь… точно наша?
В ответ девушка утвердительно кивнула.
– Ты мне головой не махай курица, а говори: «Да мамочка», поняла?!
– (Грустно) Да мамочка…
– (Довольно) Боже, – схватилась за голову, – ну наконец!! Ура! Получается, – стала бегло разглаживать её одёжку, – не напрасно тебя растила. (Скрупулёзно) Боженька услышал мои молитвы. Поверить не могу. Ну так, что, – остановилась, – ты его хотя бы… отблагодарила? Захомутала в узду?
– (Слезливо) Да мамочка. Я искренне высказала свои чувства…
– Какие ещё в жопу чувства?!! Ты что, вообще нихера не понимаешь в этой жизни?! (Грозно) А ну, живо собирай манатки и ползи соблазнять его. Возможно, – довольно потёрла ладони, – мы ещё поимеем своё…
Глаза жадно заискрились. Выгода затмила разум.
– Ой, – скорчилась, – только не делай такой глупый вид. Ты давно выросла. Не маленькая кобыла. Пора уже и в ход свои прелести пустить… Я к твоим годам не только призовые места и медали брала, но и, вообще-то, успела родить. Тебя… Если ты не поняла, я кое-что разъясню дорогая… Из-за твоего ёбанного папаши, – ногтём впилась в лоб, – мы погрязли в куче дерьма. Вот же… джентльмен сраный. Наплодил кучу грехов и в загробный мир съебал. Твой пацан, – ткнула пальцем в сторону двери, – наше единственное в жизни спасение. Я не позволю загубить последнюю возможность подняться с этой грязной залупы, так что… пойди и ляг под него, хорошо? Надеюсь, так сейчас понятно?
Лоя молчала. Не было сил говорить.
– (Удручённо) Какой же непослушный ребёнок… Если бы я могла – сама бы пошла и трахнула его вместо тебя. Радуйся, что он выпал тебе, а не другой… блядище драной. Лучше собери своё обаяние и обслужи его. (Грозно) Про гадоны даже и не думай! Если ты сучка не залетишь, клянусь богом, живого места на тебе не оставлю. И на будущее, – схватила за волосы, – если ты ещё раз в мою комнату без спроса войдёшь – убью, – стукнула мизинцем по лбу. – Ну всё, – отряхнулась, – счастливо оставаться, куколка моя и не забывай – я за тобой слежу…
Разговор окончен. Боль, унижение, страдание, мучение – шли бок о бок всю мою жизнь. Когда становилось крайне плохо, меня всегда выручали, но теперь – спасать уже некому. Если сказать, что я раздавлена – ничего не сказать. С каждым разом становится жить только хуже. Вот он итог… Собственная мать пускает тебя на корм. Что это за жизнь такая? В чём я провинилась? За какие грехи должна так страдать? Меня растоптали и сделал это родной человек. Терять больше нечего… Я вышла следом, как только захлопнулась входная дверь.
– Что она сказала? – безжизненным голосом произнесла.
– Ну так… Мелочи… С тобой всё…
– Говори, – перебила.
– Вернётся только послезавтра и-и-и…
– Что и?
– Я не знаю, как это понимать, но фраза: «Занимайтесь чем угодно», звучит несколько странно. Двусмысленно… Вы с ней что, поругались?
– Нет. Очередная семейная ссора. Всё наладится. Ничего не обычного.
– Так это… оно было внутри?.. Красивое платье. Мне нравится чёрный цвет.
– Да, – протёрла один глаз, – ты угадал. Это оно…
– А-а-а… – покосился вбок, – куда твоя мама в такое время ушла?
– (Отстранённо) На работу.
– (Неловко) А-а-а… кем она… работает?
– (Отстранённо) Домохозяйка.
– Понятно… И давно?
– (Отстранённо) Как бросила школу.
– Ясно… Если не хочешь…
– Достаточно на сегодня бессмысленных разговоров, – перебила. – Хочешь, – приободрилась, – мою комнату посмотреть?
– Конечно, если ты не против…
– Пойдём, – подозвав к себе, взяла за руку. – Мне есть что показать тебе…
Уже отсюда рушатся первые ожидания. Не идеально, хоть и чисто кругом. Не убрано местами, вещи раскиданы, и одежда валяется на полу, но в целом… смотрится хорошо. Да, не по-девчачьи, зато минимум лишнего за исключением некоторых областей. Особая полочка рядом с дверью и аквариум на подоконнике. На полочке красуются мои шляпки. В аквариуме… ничего.
– Садись на кровать, а я пока по-быстрому приберусь.
К этому моменту Кай уже осмелел. Без всяких предисловий уселся молча. Я же старалась оттягивать время как можно дольше. Одежда с пола компактно легла в шкафчик, а флакончики с духами уютно стали на своё прежнее место у зеркала. Пыль зараза, и та не вовремя закончилась. За меня и так всё было предрешено.
На верхней полке рабочего стола стоял уцелевший снимок моего папы. Ему до жути не нравилось фотографироваться. Его отчасти… нервировал сам подход. Наигранно улыбаться. Не моргать. Не двигаться. Семейный альбом – в точности про это говорил. Наибольшее количество маминых фоток. Немного найдётся и моих. Там же, куда в кадр попадал папа, и вправду сценка получалась не очень. То моргнёт, то чихнёт. То нелепо скорчит рожицу. Для меня сей факт ни капельки не критичен, однако по словам мамы, очень даже. «Ни одного нормального фото. Сплошные кривляния и тупые рожы». «Техника меня недолюбливает» – он всегда об этом говорил.