От его громового голоса у меня дрожит барабанная перепонка.
– А, это ты, Сан-А! Раскрывай уши, у меня есть для тебя сенсационная новость!
– Какая?
– Я нашел Морпьона.
– Ты что-то заговариваешься, парень. Мы же были вдвоем этой ночью, когда...
– Да нет, ошибочка вышла. В негашеной извести отдыхает не он, а консул!
– Что?!
– Это чистая правда, корешок. Твой учитель жив и здоров. Ну, насчет здоров – это я немножко загнул. Ему подбили глаз, не счита того, что с ним плохо обращались.
– Да рассказывай, черт побери! – взрываюсь я.
– Они похитили его из дома, как ты и предполагал. Погоди, я дам ему трубку. Не то чтобы он был очень веселым, но говорить может.
– Погоди, а что с тем малым?
– С гориллой? Я разбил ему морду за то, что он хотел на меня напасть. Твоя мама пытается его заштопать, но для этого надо быть настоящим волшебником, потому что он похож на картину Пикассо. – И он орет: – Эй, месье Морпьон! Идите поговорить с вашим учеником!
Я слышу слабый голос Морпьона:
– Хелло!
– Господин учитель, как вы себя чувствуете?
– Как человек, получивший в мягкие ткани руки пулю и проведший сорок восемь часов на чердаке без еды и связанный металлической проволокой. Теперь благодаря помощи вашей матушки мне уже гораздо лучше. Мне придется вернуться в больницу. Это самое подходящее место для людей моего возраста.
– Расскажите мне, что с вами произошло.
– Я следил в бинокль за теми типами, и они меня заметили. Они меня ранили. Я позвонил вам. Они пришли ко мне посмотреть, жив ли я, и заставили следовать за ними. Очень банальная история.
Забавно! Мой старый педагог стал прожженным искателем приключений.
– Берюрье мне сказал, что в негашеной извести лежит консул. Откуда он это узнал?
– Ему это сказал я, мой юный друг. В те два месяца, что я провел в больнице, моим соседом по палате был глухонемой, и от него я научился читать по губам. Когда люди из консульства заметили меня, я присутствовал при очень поучительной беседе.
– Я вас слушаю, учитель.
– Естественно, большое расстояние и слабое зрение не позволили мне понять все, но в общих чертах могу вам сказать следующее: они убили консула из окна моей квартиры и готовят покушение на министра иностранных дел СССР и на нашего президента. С другой стороны...
Но я не даю ему времени закончить. Я уже бросил трубку, бегу в бистро и трясу шофера марокканского посольства.
– Ты не знаешь, министр иностранных дел СССР должен присутствовать на приеме в Елисейском?
– Да эта хренота устроена в его честь! – смеется он. Я беру другой жетон и возвращаюсь к телефону. На этот раз я звоню Старику.
– Что новенького, Сан-Антонио? Надеюсь, вы не предприняли никакой ненужной инициативы?
– Слушайте меня, черт подери! – надрываюсь я. – С минуты на минуту будет совершено покушение на президента Республики и на русского министра иностранных дел.
– Если это шутка, Сан-Антонио...
– Драма, возможно, происходит в эту самую секунду, патрон. Надо немедленно отдать приказ арестовать прямо посреди приема секретаря консульства, заменяющего консула. Убийство должен совершить он. Пусть его арестуют немедленно, слышите? Сию секунду. И по-тихому!
Я вешаю трубку, весь блестя от пота.
– Ну и физиономия у тебя, браток! – замечает мой новый приятель, – Ты съел чего несвежего или что?
– Дайте мне скотч! – говорю я гарсону. – Большой стакан. Это для больного!
Полчаса спустя я нахожусь в помещении охраны Елисейского дворца. Хотите верьте, хотите нет, но Старик тоже находится там. Принимая во внимание важность обстоятельств, Лысый явился собственной персоной. Значит, он знает, что существуют улицы, деревья и люди, не являющиеся полицейскими.
Он подходит ко мне, театральным жестом кладет мне на плечи руки и перед всеми собравшимися целует меня.
– Вот, господа, тот, кто предотвратил катастрофу, – говорит он. – Мой дорогой Сан-Антонио, могу вас заверить, что присвоение вам звания старшего комиссара не заставит себя ждать. Мое представление завтра же ляжет на стол господину министру внутренних дел и...
Как мило с его стороны. Чтобы успокоить Старика, я рассказываю, что нарушил его приказ. Шефа это не огорчает. Катастрофа-то миновала...