— Странно. Что же этот ваш Валера, занимался наукой, сплавами, говоришь, какими-то, раз в Военмехе, то это, скорее всего, для оборонки, а деканом стал на факультете политологии?
Едва удержалась от едкого вопроса: «Лапшу, может, вам на уши вешал?»
— Отношения у него на кафедре не сложились. Знаете, там сейчас с деньгами туго. Лишний специалист не нужен. Кто там с советских времен сидит, за свои места держатся. И потом, гранты всякие иностранные — тоже не последнее дело. Ясное дело, что американцы лучше молодому ученому денег дадут, чем… В общем, когда непонятно, доживет он до конца эксперимента или нет. Как же их кафедра полностью называется? — Алла наморщила лоб. — Не вспомню сейчас. Сокращенно все говорят «Материаловедение». Они там новые свойства открывают, всякие материалы выдумывают. Валера мне рассказывал, что он принимал участие в создании нового сплава для автомобилестроения. Короче, металл измельчается в порошок и смешивается с пластиком. Потом все это сильно нагревается — и под штамповочный пресс. Выходит штука прочная, как сталь, и гибкая, как пластик. Представляете?
— Ой, — я махнула рукой. — Да про этот материал мне лет десять назад сосед рассказывал! Профессор Лукин!
Тут меня словно током ударило. Материаловедение! Военмех! Ну конечно! Покойный Михаил Евфстафьевич Лукин возглавлял отдел физико-химии металлургических процессов в этом институте! Он и рассказывал на дне рождения Марфы Андреевны, что еще в конце шестидесятых годов они изобрели особый сплав пластика и металла. Порошковая металлургия! Теперь, когда сплав уже вовсю используется, можно о нем рассказывать. Все равно все уже узнали.
— Лукин? — Алла презрительно надула губы. — Мне Валера рассказывал, что этот Лукин занимался кражей идей у собственных аспирантов. Присваивал их разработки и на этом держался.
Тут я по-настоящему разозлилась. Михаил Евфстафьевич был коммунист до мозга костей. Свято верил в те принципы, которые декларировала КПСС, сама же их не соблюдая.
— Интересно, как можно обокрасть того, кого сам всему научил? — вполголоса заметила я. — А где живет Светлана, адрес не знаешь?
— Сейчас не знаю, — пожала плечами Алла. — Она все время переезжает. В общаге жить не хочет. Связалась с каким-то мужиком из агентства по недвижимости. Тот ей адреса пустующих квартир дает. Тех, что на продажу выставлены или сдаются, но желающих пока нет. Последний раз она где-то в районе Озерков ошивалась. Агентство «Европрестиж». Я запомнила, потому что название дурацкое.
— Ой, спасибо, вы мне очень помогли, — тут же вскочила я. По правилам хорошего тона положено, чтобы разговор заканчивал тот, кто его начал. — Меня подруга там, наверное, уже ищет. Спасибо большое, Не переживайте из-за этого Валерия. Он ваших переживаний не стоит!
С этой фразой я вышла обратно в зал и быстренько пошла к «десятке», которую так придирчиво взялась обследовать Маша. Одному Богу известно, зачем ей это было нужно.
Мария Гавриловна что-то сосредоточенно искала под ковриками. Увидев меня, поспешно захлопнула дверь. Я обеспокоилась. На Кондратьевой прямо лица нет! Что стряслось в мое отсутствие?
— Мы скоро зайдем, — пообещала она Денису, который почему-то вспотел.
Схватив меня под локоть, Мария Гавриловна устремилась к выходу с такой скоростью, что чуть не сбила один из ценников, стоявших на длинных красивых ножках в первом зале.
— Ты чего?! А про BMW спросить?! — восклицала я, подпрыгивая и едва поспевая за широким Машиным шагом.
Не слушая меня и крепко держа за руку, Мария Гавриловна заметалась из стороны в сторону и вдруг, завидев маршрутку, выбежала на дорогу, размахивая руками! Со всех сторон раздался визг тормозов. Летом водители, как правило, не закрывают окна, так что со всех сторон на нас с Машей полилась такая брань!
— Извините, торопимся… — жалко попыталась оправдаться я перед водителем красной машины, которая затормозила в непосредственной близости от меня.
— На кладбище, что ли? — сердито проорал тот в ответ.
Мария Гавриловна втащила меня в маршрутку прежде, чем я успела ответить.
— Ну вы даете! — неодобрительно крякнул шофер, принимая у нас две десятки за проезд. — Кто же по проезжей части так носится? Хорошо, аварии никакой не произошло! Чего выскочили-то? Не видели машин, что ли?
— Надо было, вот и выскочили, — буркнула Маша.
— В самом деле, — тут и я не выдержала. — Что случилось? Чего ты понеслась как ошпаренная?
Кондратьева протянула ко мне кулак и медленно его разжала. У нее на руке лежала расплывшаяся карамелька «Sula», вся растаявшая и прилипшая к бумажке.