Крики и визг, казалось, длились бесконечно, и из-за всего этого мое сердце грохотало в груди. Но как только все успокоилось, я набрался смелости, чтобы стянуть одеяло с головы и встать с постели. Медленно я подкрался к двери, когда она неожиданно распахнулась, едва не ударив меня. Я уставился в глаза офицеру полиции. Он посмотрел на меня с презрением, его глаза не были злыми, но лицо было запачкано кровью. Вид крови напугал меня, и я задался вопросом, как она оказалась у него на лице.
Я ничего не мог понять. Слезы жалили мои глаза, в то время как я старался быть храбрым, пытаясь разобраться, где сейчас моя мама, и что же случилось.
— Здесь дети, — прокричал офицер.
— Уведи их оттуда, — крикнул ему другой.
Коп поднял меня на руки, закрыв мне глаза рукой, но это было бесполезно. Я вырывался от него, борясь и брыкаясь, когда он попытался забрать меня из моего дома, подальше от мамы. Я так сильно пнул его ногой, что он вскрикнул от боли и отпустил меня.
Освободившись, я побежал по коридору в гостиную. В ней было еще больше офицеров, и все они смотрели на меня с удивленным выражением на лицах. И тогда я увидел ее. Я подбежал к маме, которая была ранена и истекала кровью на полу, упал на колени возле нее и смотрел.
— Мамочка, — кричал я, трогая ее лицо. — Мамочка, проснись!
Она не отвечала, продолжая лежать на полу и истекать кровью.
— Мамочка!
Коп схватил меня снова, на этот раз его хватка была крепче, чем прежде. Я снова сопротивлялся ему, громко прося кого-нибудь помочь мне, помочь моей маме, но он вынес меня оттуда. Снаружи я не мог помочь маме. Почему никто не помогал ей? Где мой брат? Мужчина посадил меня на заднее сидение полицейской машины, я крепко прижал свои ноги к груди и стал звать на помощь.
— Мы не нашли его. Его там не было, — услышал я, как один офицер сказал другому. — Там оказалась только его жена, с которой не обошлось без стрельбы. У нас не было выбора. Мы должны были ответить. К счастью, мы все же были наготове и взяли ее, не понеся больших потерь. Плохо, конечно, что не было никакого намека на присутствие здесь О’Брайена.
— Думаешь, она знала, что мы придем?
— Должно быть. Но не знаю, кто бы мог их предупредить, — сказал офицер. — Жаль, что ей пришлось умереть из-за своего мужа.
Я так и не понял, что он имел в виду, и этот вопрос преследовал меня большую часть моей жизни. Возможно, кто-нибудь скажет, что случившееся той ночью превратило меня в монстра.
1
Эйва
— В последнее время, мы наблюдали всплеск насилия, — сказал он. — Главным образом, в одних и тех же районах города. Кто-нибудь хочет высказать предположения о том, что может быть причиной такого резкого скачка?
Это был мой первый день заседания с Чикагским департаментом полиции, и, судя по их лицам, они не были рады моему присутствию. Я хотела, чтобы они забыли о мелких идиотских разборках за территорию, но могла сказать, что они этого не хотели. Я знала, что федералы, вторгающиеся в твою работу и явно игнорирующие сбор информации, которую ты уже включил в материалы дела, были для них как пощечина. Я сама помнила те дни, поэтому испытывала к ним некую симпатию. Но из-за недавно совершенного преступления, которое мы расследовали, настало время привлечь экспертов.
Нравится это или нет — а им, разумеется, нет — они вынуждены были смириться и иметь дело со мной.
— Это чертовы картели, — высказался один из офицеров. — Они годами накачивали город наркотой. Начинали с малого, но теперь обнаглели окончательно. Они пытаются наводнить улицы и захватить власть.
Я осмотрела кабинет и заметила несколько человек, кивающих головой. Разумеется, остальные тоже согласились с его мнением.
Я подошла к нему, чтобы прочитать его имя на жетоне.
— Офицер Вон, сделать из наркокартеля козла отпущения проще простого, но могу Вас заверить, это не то, с чем мы имеем дело.
— Конечно, это оно и есть, — ухмыльнулся он. — В сочетании с увеличением преступной деятельности гангстеров.
— Тогда почему большая часть новых преступлений происходила в районах белых? — спросила я, прервав его. — В частности, в районах, где, как известно, обитают ирландцы и русские?
— Преступность процветает во всем этом гребаном городе, агент Финли, — ответил он с выражением явной неприязни на лице. — Вы не можете просто выбрать отдельные районы и связать эти преступления воедино, когда сами понятия не имеете, верна ли ваша теория.