Но вместо того, чтобы ответить, она повернулась ко мне и спросила:
— Можем мы остановиться и увидеть твоего отца? Я хотела бы поговорить с ним. Мне нужны ответы на вопросы, которые я волоку за собой с тех пор, как была ребенком.
Мой отец вернулся в Чикаго, в одно из его самых уединенных и безопасных мест проживания в городе. Вернуться туда, тем более, не понимая, что происходило, было опасно. В лучшем случае. Я скорее бы убил себя.
— Пожалуйста? — умоляла она с глазами, блестящими от слез. — Мне действительно нужно поговорить с ним. Не важно, что происходит, мне необходимо это, Флинн. Мне нужно это больше всего на свете.
— Откуда ты...
Я хотел спросить, откуда она знала моего отца, что знала о нем, но она не говорила. Она не хотела говорить обо всем этом или открывать свое прошлое, пока не поговорит с моим отцом. И телефонный звонок здесь бы не прошел. Она хотела встретиться с ним лицом к лицу.
— Эйва, они ищут нас, — сказал я. — После всего случившегося, это не безопасно.
— Но настоящим доносчиком был Колин, — сказала она. — И я могу это доказать.
— Ты можешь это доказать? — спросил я. — Как?
— У меня есть документация, подтверждающая то, что он был тайным осведомителем. Конечно, если я рассекречу ее, то это вполне может стоить мне карьеры. Но поскольку Колин уже мертв, возможно... — Она осеклась.
— Но тогда, даже если ты предоставишь это моим парням, ты практически выдашь себя как копа под прикрытием, — сказал я, качая головой. — Думаешь, они смогут это простить?
Она взяла меня за руку и крепко держала. Я посмотрел вниз на наши руки, наши пальцы были переплетены, и во мне расцвела надежда — надежда на то, что все же, возможно, у нас еще что-то может получиться. Надежда на то, что, возможно, ее чувства по отношению ко мне были искренними.
— Мне плевать, простят ли они меня, — сказала она. — Мне плевать, если это разрушит мою карьеру — особенно учитывая, что моя карьера уже практически закончена. Нет никакого способа объяснить все это, если я вернусь к своему начальству. Я просто хочу вернуть тебе твою жизнь обратно, Флинн.
У меня в горле образовался ком, когда я поднес ее руку к губам и поцеловал. Она стольким готова была пожертвовать ради меня. Чтобы защитить меня. Чтобы спасти мою жизнь. И все же, она должна была знать, что если выдаст себя, как копа под прикрытием, то ее вполне могут убить. Моя милая девочка Эйва не была глупой. Как и я. Мы найдем другой способ обойти это.
— Это бесполезно. Они тебе не поверят. Вся эта обстановка слишком... удобна, а потом они обвинят меня в фальсификации, — сказал я.
Это было бы слишком странным совпадением и слишком трудным, чтобы объяснить, особенно со смертью Колина. Но даже если бы они поверили мне, это поставило бы Эйву под удар. А я не позволю этому случиться ни при каких обстоятельствах.
— Я смогу это доказать, — сказала она.
— И в итоге отправишься в тюрьму? Послушай, милая. То, о чем ты говоришь, незаконно, аморально и идет в разрез со всем, что я знаю о тебе, — твердо сказал я. — Тебе не нужно впутываться в это. Я не хочу, чтобы ты в это впутывалась.
На мгновение она замолчала, широко раскрыв глаза, словно была шокирована тем, что я заговорил с ней в таком тоне. Я не собирался срываться так резко и грубо, но я ни в коем случае не мог позволить ей сделать то, что она хотела. Ни за что.
— И потом, — сказал я, немного смягчив тон, — я не особо уверен, что эта жизнь имеет для меня значение. Я уже довольно долгое время сомневался. Возможно, пора выходить из игры. Возможно, это знак, что настало время отказаться от всего этого.
Она искоса взглянула на меня.
— Что? Ты бы отказался от этого?
Я не мог поверить, что, наконец, произнес это вслух. Глубоко-глубоко внутри я это понимал, и мне не хватало смелости озвучить это, до настоящего момента.
— Думаю, возможно, для меня и синдиката пришло время идти разными дорогами. И единственный способ сделать это — покинуть страну, — сказал я. — В противном случае, они никогда не оставят меня в покое. А я не хочу провести свою жизнь, постоянно оглядываясь назад.
— Ты уверен? — мягко спросила она. — Потому что это означает оставить всех — твоих друзей, твою семью...
— Мой отец умирает, кузен погиб от моей же руки, — сказал я, чувствуя, как сжалась моя челюсть, пока я говорил. — А мой настоящий брат, в любом случае, не хочет иметь ничего общего со мной. Ему будет лучше, если я перестану втягивать его в семейный бизнес. У меня нет никого. Никого, кроме тебя, Эйва.