Антон не знал что ответить, ведь он и сам чувствовал то же самое. Но перед ним в кресле сидела беспощадная преступница, на счету которой были уже десятки человеческих жизней. И если рассуждать как рассуждает законопослушный гражданин своей страны, то Антон Сергеевич должен был бы набрать «02» и сдать преступницу властям. Но с другой стороны, Антон никогда не стал бы столь богатым человеком, если бы, занимаясь бизнесом, был бы безупречно законопослушен — это невозможно — совместить законность и богатство. И вот теперь, когда любимый им человек практически признается ему в любви — какой выбор он должен был сделать?
— Почему ты ушла от Сливы? — спросил он.
— Я давно хотела это сделать, — ответила Даша, — но не было повода. К тому же я понимала, что без меня Слива как автомобиль без руля.
— И тебе жаль было его бросить? — непроизвольно ревнуя, спросил Антон.
— Почему, совсем нет, — ответила она, — просто он убедил меня не останавливаться на миллионе, который мы получили за депутата, а заработать еще.
— «Заработать»? — с горькой усмешкой переспросил Антон. — Украсть, ты хотела сказать, ограбить, пойти на преступление…
— Ой, что это у нас тут ангел спустился с неба, что ли? — рассмеялась Даша. — Посмотрите на него какой честный! Сам-то, что ли от налогов не укрывался, двойную бухгалтерию не вел?
— Это другое! — воскликнул Антон. — Я людей ради денег не убивал!
— Кто знает, кто знает, — покачал головой Даша, — у меня однажды был клиент, генеральный директор какого-то там металлического завода откуда-то из Сибири. Сам упакованный с ног до головы, бабки аж из ушей торчат, доход около миллиона «зелени» в месяц и тысяч тридцать людей на него там в Сибири горбатятся. Я его спрашиваю, мол, сколько у твоих работяг средняя зарплата? А он мне говорит долларов сто. Мрут, говорит, как мухи, производство-то вредное. А я говорю, а что ж ты не наладишь что-то, чтобы не умирали. А он мне говорит — а зачем, мол, за воротами очередь стоит из желающих работать. Так он, скажи, он не убийца? Убийца, я считаю. И чем он лучше меня? Я хотя бы деньги у таких же как он сволочей отбирала, а не у работяг изо рта последний кусок выхватывала, чтобы собак своих мясом газелей кормить, как тот директор.
— А ко мне вы со Сливой пришли тоже меня ограбить?
— А то зачем же еще? — ответила Даша. — Нечего было себе дом такой выпендрежный строить, тогда бы не пришли тебя грабить! Не надо выпячиваться! Ладно, Антон, не вали все в одну кучу, лучше угости меня еще вином, а то я весь день на ногах и продрогла вся.
Антон Сергеевич пошел к холодильнику, достал и открыл еще одну бутылку вина. Взял два бокала. Налил вина себе и Даше.
— Так, если я правильно понял, ты использовала Сливу и бросила его?
— Совсем не так, — ответила Даша, — он переступил черту, он убил ребенка, девочку, которую совершенно незачем было убивать.
— Девочка выжила, — ответил Антон.
— Откуда ты знаешь?
— Мне рассказал об этом мой друг, которого Слива подстрелил.
Даша ничего не ответила, лишь утвердительно покачала головой, помолчала минут пять и спросила:
— А что это за странная история с роддомом и подменой? Мне Слива говорил, что якобы, вас поменяли друг на друга в младенчестве?
— Так и было, — ответил Антон, — я родился в его семье, семье дедушки — партработника, родителей профессоров, а он был сыном алкоголика-рецедивиста папаши и мамаши с интеллектом помидора. Гены оказались сильнее воспитания, и Слива все-таки и стал тем, кем он и должен был бы стать, а я стал тем, кем я стал. Кроме того, он уничтожил все мою семью и убил мою сестру.
— Это я слышала это, когда ты на него кинулся, — кивнула Даша, — еще он говорил, что ты ему из колонии помог убежать.
— И потом из чеченского плена выкупил, — добавил Антон.
— А знаешь что… — сказала Даша, развязывая свой рюкзак, — на вот возьми эту мелочь, считай, что это тебе Слива долг отдал.
С этими словами она вытащила груду перевязанных резинками пачек со стодолларовыми банкнотами и высыпала Антону на стол. Антон хотел отказаться, только открыл рот, но Даша сказала ему:
— И не смей мне перечить или я их в камин выкину!!!
Антон решил, что все-таки это будет справедливо — вернуть себе хотя бы часть денег, из тех, что он так по дурацки растратил, стараясь выполнить последнюю просьбу тети Маши.
— А Слива-то, придурок, хотел себе в Германии пластическую операцию сделать, — сказала Даша, выравнивая на столе пачки с долларами, — чтобы его никто не узнал, боялся, что его блатные по косточкам разберут. Теперь ему даже зубы почистить не на что купить, не говоря уже об операции. Ну и пусть его, гада, порежут на куски или блатные, или милиция.
— Даша, скажи мне где его найти, — попросил Антон, — я сам хочу с него спросить за родителей и за сестру…
— Не спросишь ты с него ничего, — уверенно ответила ему Даша, — Слива тварь безжалостная, а ты человек. Пока в тебе совесть и злость бороться будут — нажимать или не нажимать на курок, Слива тебя двадцать раз прострелит, потому что такое понятие как совесть ему неведомо. Да и не знаю я где его искать. Он, когда заметит, что я его на деньги «нагрела», сразу же лежбище поменяет.
— Но куда он пойдет, если у него ни денег, ни друзей нет?
Даша пожала плечами и зевнула.
— Устала я, — сказала она, — и есть хочу. А ты меня расспросами мучаешь. Есть у тебя что-нибудь перекусить?
— В доме ничего нет, но можно в ресторан съездить тут недалеко, — предложил Антон.
— Ого, ты меня в ресторан приглашаешь? — удивилась Даша. — В джинсах и грязных ботинках?
— Это тебя не портит.
— Ладно тебе, завязывай уже льстить, — махнула рукой Даша, — что я себя в зеркало не видела? Старуха старухой! Ну да ладно, вечернего платья у меня все равно нет, а кушать хочется. Поехали.
Она накинула на плечи рюкзак и на удивленный взгляд Антона, пояснила:
— Это все что у меня есть. В этом рюкзаке большой и красивый дом на берегу моря, где во дворе растет виноград и цветут пионы. В этом рюкзаке моя мечта, а с мечтой я не расстаюсь.
— Как знаешь, — согласился Антон и вышел из дома первым.
Через десять минут они отъехали на машине Антона в сторону города, а вернулись далеко за полночь. А утром Даша ушла. Вышла из ворот, подняла воротничок куртки, поправила лямки рюкзака на плечах и зашагала по дремлющему дачному поселку в сторону шумящей невдалеке трассы. Антон стоял возле окна, смотрел как она уходит и знал, что теперь это уже навсегда.
24
Когда Слива, проснувшись увидел, что Даша пропала, он рассердился. Но когда он увидел, что вместе с ней пропали и все их деньги, он рассвирепел.
— Сука! — кричал он, мечась по квартире. — Тварь поганая!
Он заглядывал под диван, под кровати, в шкаф, в надежде, что все это дурная шутка и Даша просто перепрятала куда-то деньги, он во всем обвинял стоящих у стены с понурым видом Клоуна и Мочу.
— А вы два придурка не могли за ней уследить! — огульно обвинял во всех грехах своих бандитов.
— Ты с ней спишь, ты и следил бы, — хмуро буркнул Клоун, — говорил я, ее еще тогда вместе с Жупелом прикончить надо было.
— Что? — подскочил Слива. — Ты мне советуешь? Ты забыл из какого говна я тебя вытащил, тебе бутылку пива не на что было купить, жил на пособие по безработице. Забыл?
Лицо Клоуна передернулось, побледнело, рот вспенился, Клоун упал и забился в конвульсиях. Последнее время такие срывы с ним случались частенько из-за неумеренного злоупотребления алкоголя, жизненных стрессов и отсутствия врачебной помощи его контуженому мозгу. Моча испугался, стал силой удерживать напарника, прижимая к полу, чтобы тот случаем не разбил себе голову.
— Да оставь ты его! — прикрикнул Слива. — Не до него сейчас!
Он рухнул на диван и обхватил голову руками. Так он сидел неподвижно минут десять, пока Клоун не затих и не стал громко и натужно кашлять, сплевывая тягучую слюну прямо на стену и пол.
— Надо сваливать отсюда, — произнес наконец Слива, — она нас ментам могла сдать, сука. Собираемся!