Я и заткнулась от удивления.
- Слышите? – спросил меня, поднимая палец между нами.
Я напряглась, пытаясь услышать то, что заставило бы его закрыть мне рот, но я оставалась глухой. Только гул двигателя и тихий шансон, что слушал водитель.
- Слышу, что?
- Тишину.
На мой испепеляющий взгляд он расхохотался, откидываясь на сиденье.
- Видели бы вы своё лицо, Анастасия Дмитриевна, - смеялся он.
- Придурок, - прошептала одними губами.
- Что?
- Погода, говорю, хорошая.
Теперь прищурился он. Напряжение всё накалялось и накалялось.
ГЛАВА 12
Мы сидели молча всю оставшеюся дорогу, смотрели каждый в своё окно, и думали об одном и том же, я уверена. Удивительно, но совершенно не волновалась по поводу мероприятия, на котором ни разу не была, чувствовала себя уверенно и в своей тарелке. Такой уж я человек – всегда на своём месте.
Адам Иосифович тоже сидел спокойный и уравновешенный – ему не привыкать. Он вроде смотрел в окно, но взгляд казался пустым. Задумался малый.
- Анастасия Дмитриевна, вы ведь всегда всё держите под контролем? – вдруг спросил он.
Если вопрос был бы адресован именно мне, то ответ ясен: «Нет, я всю жизнь жила случаем, и вообще ни о чём не жалею». Но это же Настя, поэтому очевидно:
- Да, это моя работа, Адам Иосифович.
Он закатил глаза.
- Я не о работе говорю, а по жизни.
Задумалась. Держала ли Настя всё под контролем вне работы? Ещё в более жёстких ежовых рукавицах, с кнутом, но без пряника.
- Отчасти. – повернулась к нему лицом, - А к чему такие вопросы, Адам Иосифович?
Начальство смотрело на меня с сильной задумчивостью и что-то было в его глазах такое, что видела Алёна, но не Настя. Это был не чистый мужской интерес, тут было больше пакостливого мальчишки.
- Я вот о чём думаю, Анастасия Дмитриевна, - он положил руки на колени, сложив их в замок, - по сути я полностью доволен вашей работой: вы прекрасный сотрудник, который идеально выполняет свою работу, к вам почти невозможно прикопаться…
- Что значит «почти»?...
- Не перебивайте, Анастасия Дмитриевна, - поднял руку, - я вот о чём говорю: вы сильно изменились за последнее время.
Мои ладони моментально вспотели, а в горле встал ком безответственности. Нет, Настя ничего другого не должна была ожидать от меня. Я слишком хороша для этой работы.
- И эти изменения столь несущественны, что никто в офисе их не заметил, кроме меня, разумеется. И меня очень сильно волнует ваше душевное состояние, ведь вы мой лучший, а главное незаменимый работник. – всё, что он говорил, было чистой правдой, - И как настоящий начальник, беспокоящийся о вашем эмоциональном фоне, я решил, что шоковая терапия станет лучшим лечением.
- Адам Иосифович, вы думаете, что после этой речи помощь не пригодиться вам?
- Так вот в чём заключатся эта терапия, - продолжал не замечать меня, - я должен сделать что-то такое, чего вы никак не можете от меня ожидать.
- Если вы откроете дверь и на ходу выбросите меня из машины, то это повлечёт за собой тяжкие последствия с законом, Адам Иосифович.
Моя угроза его никак не впечатлила, поэтому его рука потянулась к ручке двери с моей стороны. Я настолько испугалась, что ему что-то могло ударить в голову за этот десяток минут, что схватилась обеими руками за его руку. Но его манёвр оказался не разгаданным. Пока я боролась с рукой, которая по сути не несла никакой опасности, меня саму прижали к сиденью и поцеловали так, что я забыла обо всём.
Не помню, ответила ли я на поцелуй, но всё закончилось так же быстро, как и началось. Я глупо хлопала глазами, смотря в глаза Адама Иосифовича и не находила в них ничего, кроме нашкодившего парня, который дико собой доволен.
- У вас размазалась помада, Анастасия Дмитриевна. – смеялся он, пока я пыталась достать зеркальце из сумки, - А поздно, уже всё, уже не надо, мы приехали.
Он открыл для меня дверь, пока я пыталась исправить макияж в зеркале заднего вида. Водитель, к слову, тоже не сдерживался от смеха, только тактично отводил глаза в сторону.
- Вы идиот, Адам Иосифович, - прошипела, принимая его руку и выходя из машины.