— Сделаем мы этих, как пить дать! Было бы кого бояться! — продолжает она, забрасывая гребешок в тяжелую сумку, в которой, как мне кажется, у нее и личная квартира находится. Настолько она большая и вместительная.
— Вы чего тут раскудахтались, бабоньки? — в раздевалку влетает Карина Кравцова и пулей мчит к раковине. — поберегите силы для игры. Мы порвем их, как Тузик грелку в лучшие годы его жизни!
— Но вы их видели? Они ж огромные! — снова скулит Люба. Я в это время сижу и завязываю волосы в две небольшие косички для собственного удобства.
— Шейка, прекрати. Ну как баба, ей богу!
— Она и есть баба, если ты не заметила, — хихикает одна из девочек, будучи по грудь в своем шкафчике. Явно что-то там ищет.
— Не баба, а девушка-а, — дрожащим голосом бормочет Люба, а после начинает плакать. Нет, реветь! Что тоже для нас не в новинку. Шейкина так делает перед каждой игрой. Накручивает себя, ревет, потом краснючая с огромным носом опухшим и глазами по пять рублей выходит на поле. А уж потом говорит, что вообще-то она не нервничала, а плакала, потому что ее Валера снова помирился с девушкой своей.
Вот и в этот раз успокаивать Шейкину мы не стали. Она сама поревет, сколько ей надо, а потом успокоится. Как дите малое.
Когда к нам заходит тренер, мы по ее лицу понимаем, что без победы нам возвращаться нельзя. Поэтому поднимаемся и выходим из раздевалки. И возвращаемся лишь спустя долгих два часа!
Два долгих тайма по сорок пять минут.
Один пятнадцатиминутный перерыв.
Неприятная пауза, перед которой вратарь противоположной команды вывихнул руку и удалился с игры.
Мое тело ломает от боли после тяжелых дней, за которые я почти не отдыхала. Но, несмотря на это, я чувствую, что к игре готова. И даже больше!
Во время игры я забываю обо всем безумии. Думаю лишь о самом важном — о победе.
Таймы проходят напряженно. Трибуны кричат и поддерживают нас и команду противников. Ругают или, напротив, благодарят за мяч, оказавшийся в воротах команды соперника.
Все заканчивается просто ужасно — ничьей! Мы бились не на жизнь, а на смерть, гоняли по полю с мячом, как заведенные, чтобы перед финальным свистком не успеть пнуть мяч в створку ворот.
Обидно. Досадно. И не ладно!
В раздевалку мы возвращаемся в подавленном состоянии. Никто не шутит и не говорит. Вроде и не проиграли, а осадочек на душе все равно есть. И большой. Мы будто в грязи извалялись. Ничего не хочется.
Зоя Дмитриевна хвалит нас за те три мяча, которые мы забили и смогли отбить.
— Кравцова, Борцова и Ржевская — умницы. Сахно, ты молодец! Только наведайся в медпункт, пусть посмотрят твою ногу. Чтобы растяжения не было. Остальные — стараемся лучше. Завтра отдыхаем, а в субботу жду всех на утреннюю тренировку.
Мы не спорим. Знаем, что заслужили вставать в пять утра в выходной, чтобы тренироваться на улице. Ничего, справимся.
Принимаю душ, не пользуюсь своим ванильным гелем для душа. Вместо него притащила мятный — брата. Помню, что сегодня встречаюсь с его друзьями, поэтому никаких женских штучек не использую. Нельзя!
— Бабоньки, я сегодня вечером хочу прогуляться. Кто со мной? — кричит Борцова, выходя к нам в коротком полотенце. Остановившись рядом со мной, она взъерошила волосы и окатила меня каплями холодной воды с них. Выругавшись, бросаю на подругу недобрый взгляд, но ей все по боку.
— Я — пас!
— Ты-то понятно. Ты с Лисиным опять куда-то укатишь. И вообще, когда свадьба? Я хочу на свадьбу!
— Иди ты лесом, Борцова. Не хочу. Пока не закончу учиться, никакой свадьбы, — категорично заявляет Карина.
— Ну как знаешь. А ты, Шейка? Гульнем?
— Я тоже пас, девочки. Как-то настроения нет.
Вижу я, из-за чего ее настроение испортилось. Минут десять назад этот Валера, будь он неладен, выставил фотографию со своей девушкой. А ведь еще пару дней назад они расставилась, как говорили, в последний раз. А тут опять вместе. Непостоянные они! Они сходятся-расходятся, а Любочка наша страдает. Ну вот зачем ей такое наказание?
Постепенно девочки прощаются и расходятся, а я остаюсь одна. Одна в пустой раздевалке с кучей мыслей в голове, главная из которой — как же страшно-то идти непонятно куда с друзьями брата, которых я вообще не знаю.