Заправив кровать темным покрывалом, я отхожу к двери и осмотриваю комнату. Так стало намного чище, только из-за проветривания аромат духов брата пропал, но его присутствие в комнате все еще заметно. На серых стенах, которые мы с ним вместе красили, прикреплены кнопками плакаты фильмов, половину из которых я в глаза не видела. Только вот «Отряд самоубийц», «Чудо-женщина», «Матрица» и «Темный рыцарь». Эти фильмы я смотрела с Глебом, а вот об остальных только слышала. На другой половине стены висит полка с его хоккейными наградами, под ней гитара, на которой Глеб играть умел, но делал это редко. Рядом с кроватью рабочий стол и компьютер, напротив двери — шкаф, а рядом тумбочка, над которой висит большое зеркало. Комната очень отличалась от моей, но мне тут нравилось, было по-своему уютно.
Сажусь на кровать брата и выключаю музыку, чем прирываю припев песни Светочки Лободы, набираю номер Глеба Ржевского. Он не заставляет себя долго ждать и отвечает почти сразу же.
— Я согласна, — выпаливаю я, боясь передумать. — и мне нужно твое расписание. И готовься к тому, что я буду часть тебе писать и звонить, консультироваться.
— Спасибо, сестренка. Буду должен, — усмехается он. — скину расписание сообщением. Жди.
Не удостоив меня даже прощанием, Глебка сбросил вызов, и я услышала лишь размеренные и спокойные гудки.
— Мерзавец! — ворчу я и бросаю телефон на кровать. На душе было так гадко, что хотелось упасть и уснуть, обнимая своего плюшевого кролика с оторванным ухом и пришитой серой лапкой. Что я и сделала.
Но перед этим сначала закинула вещи братца в стирку. В его потертых джинсах нашла пятьсот рублей и пару сотен в спортивных штанах. Когда вся одежда была в стиральной машинке, я достала из своего кармана найденные деньги и пересчитала. Если брать в расчет и мелочь, то у меня было девятьсот восемьдесят шесть рублей и пять копеек. Откуда у Глеба нашлось даже пять копеек, боялась спросить. Эту монетку я лет сто не видела и сейчас разглядывала серую денежку на ладони.
Управившись со всем и перекусив бутербродами и чаем, я ухожу в свою комнату. Плюхаюсь на кровать и готовлюсь ко сну, но не все так быстро и просто. Новенькое сообщение от Глеба изменило все мои планы.
2.1
Едва не проспав, я подскакиваю с кровати и судорожно пытаюсь успеть к первой паре. О завтраке приходится забыть. Кое-как натягиваю на себя джинсы и помятую блузку, выскакиваю из квартиры, но через пару секунд я возвращаюсь обратно. В бардаке на рабочем столе все еще находится вся нужная информация по моей курсовой. Требуется несколько минут, чтобы отыскать нужные листы.
Мы с братом учимся в одном универе, даже на одном факультете, но относимся к разным кафедрам. Если мой братец выбрал себе «рекламу и связь с общественностью», то я пошла дальше и уже несколько лет обучалась на кафедре «издательского дела, стилистики и медиаиндустрии». Мне, в принципе, все нравится, кроме некоторых преподавателей, которые ставят свои дисциплины выше других. Хотя такие кадры были везде, и от них нигде спасенья нет.
Сейчас в основном нужно было успевать вовремя сдавать работы, сессия была на носу. Чихнуть не успею, как первый экзамен постучится в дверь.
— Янка, караул! — кричит мне Люба Шейкина, когда я переступаю порог аудитории, где проходит сегодня последняя лекция по моему любимому предмету. Все остальные три пары были целиком и полностью практическими, и готовиться мне к ним нужно было уже сейчас. — Валерик снова дал мне от ворот поворот. Два года, два года я к нему клеюсь, а он все туда же. Ну вот скажи, что во мне не так, а? Разве я страшненькая? Да нет же, напротив, очень даже симпатичная. И не толстая, и лицом вышла.
Люба была довольно колоритным персонажем. Она с нашего посвящения в первокурсники прохода не давала Валере Степанову. Парень на год нас старше и так вышло, что все это время у него довольно интересные отношения со своей однокурсницей — Ланой. Имени ее я не знала, так как в одной компании мы не пересекались, да и зачем оно мне. Я то и с Валерой не знакома, так пересекались пару раз. И то из-за Любы. Всякий раз, когда Степанов ссорился со своей Ланой, Любка была тут как тут и пыталась добиться расположения парня. А тот отшивал ее, пытался донести до ума Шейкиной, что не нравится она ему. Но Любовь не так проста и все его слова воспринимала иначе. Типа не нравлюсь, так понравлюсь.