Была там одна картина с кучей ящериц. Я вскрикнула от неожиданности и едва не выронила ведерко с попкорном, Егор смеялся, но поняв, что я действительно испугалась, перестал. Забрал мою колу и ведерко с попкорном, а я закрыла ладонями глаза. Все было как в детстве. Хотя тогда я подбрасывала Глебке этих мерзких тварей в кровать, но это не изменяет того, что я жутко их боюсь. До сих пор.
— Они ведь уже исчезли? Эти штуки с лапками и хвостиками…
— Уже почти все. Открывай глазки, — слышу я шепот Егора у самого уха, и по коже пробегает целое стадо мурашек. Нельзя же так.
После кино мы идем в парк, по дороге обсуждаем фильм. Наше мнение сходится на том, что картина вышла достойной, но никто из нас пересматривать ее не будет. Егор рассказывает о себе, но все это я уже знаю. Из слов Глебки. Я порой иду по бордюру, протягиваю руки в сторону и слегка покачиваюсь для пущего драматизма.
— Не упади.
— И это говоришь мне ты? В прошлую нашу встречу упал именно ты, — уверенно заявляю я.
— Я врезался в тебя, а не упал. Это другое.
— Не вижу различий.
Я чувствую себя рядом с этим парнем так хорошо, что даже страшно. Страшно из-за того, что я понятия не имею, как повернется моя жизнь дальше. Я все еще играю роль моего непутевого братца. Вдруг я узнаю что-то такое, что перечеркнет все мои еще до конца не сформированные чувства к этому парню? Может он топит по вечерам щенков? Или коллекционирует фантики из-под конфет? Егор может делать что-то такое, что приведет меня в шок. И я не хотела бы знать что-то такое до того момента, пока не разберусь в себе. А разобраться мне пока в себе сложно.
— Ты говорил, что не играешь в хоккей. Тогда чем ты занимаешься? — задумчиво спросила я, снова осторожно шагая по бордюру.
— Я давно занимался борьбой. А сейчас посещаю курсы по самообороне, — ответил парень. Я остановилась, осмотрела его тело еще внимательнее и нехотя кивнула. Теперь понятно откуда у него такая фигура, если он не занимается спортом сейчас. Борьба и курсы по самообороне творят чудеса.
— То есть… если на нас нападут, я смогу убежать, а ты останешься самообороняться?
— Нет. Мы побежим вместе, — смеется он, и я не могу удержаться, смеюсь вместе с ним.
За нашими короткими разговорами, смехом я не сразу замечаю, как далеко мы зашли. В самое сердце парка. Тут меньше фонарей, но людей немного больше. Темнота и неизвестность всегда привлекали многих. Тут и там мы слышим шорохи и разговоры, но ни меня, ни Егора это не тревожит. У нас свой маленький мир.
— Я тебя не отвлекла, когда написала?
— Нет.
— И чем же ты был занят, если это не такая большая тайна? — не могу скрыть любопытства.
— Отдыхал. Дома.
— Какой скучный у тебя вечер.
— А у тебя был лучше, что ты написала мне? — окей, подкол засчитан.
— Я тоже отдыхала дома. Так что мой вечер такой же скучный, как и твой, — нехотя признаюсь я.
— Ты лукавишь, Янина.
— Ты тоже, — вырывается у меня быстрее, чем я могу подумать.
— В плане чего?
— Гуляешь со мной, а в кафе флиртуешь с другой. Несостыковочка! — ворчу я. Опускаю голову и прячу руки в карман легкой ветровки, которая накинута на мои плечи. Понимаю, что взболтнула лишнего, но вечер такой хороший, что не испортить его было бы преступлением.
— А что ты знаешь о том, с кем и где я флиртую? — Егор поворачивается и останавливается, протягивает руку и касается моего локтя. Заставляет остановиться и меня.
— Та, с кем ты флиртовал, слишком громко разговаривает, — отчасти вру я. Манька действительно громко говорит, но и я в роли братца тоже много чего увидела. — так что об этом знаю я и еще больше десятка людей.
— Хорошо. А какое это имеет отношение к делу в любом случае? — он слегка наклоняет голову, но продолжает смотреть на меня. — мы ведь не встречаемся. И до этого вечера я был уверен, что ты мне не напишешь.
— Мы и не будем встречаться, — воскликнула я. Спрыгиваю с невысокого бордюра и осматриваюсь по сторонам. В метрах сорока отсюда виднеется небольшой фургончик с мороженым и я направляюсь к нему. Мне срочно нужно охладиться. — а дело самое непосредственное. Нельзя флиртовать с одной, а с другой гулять.