Я мечтательно смотрела на пруд, пытаясь соблазнить маму на рассказ, который я уже не раз слышала: о том, как меня, совсем еще маленькую девочку, украла Дженни Стаббс, по сей день живущая в доме возле пруда. Все тогда решили, что я упала в воду, потому что на берегу нашли одну из моих игрушек.
- Они обыскали весь пруд, - сказала мать, и ее глаза расширились, словно она снова увидела прошлое. - Мне никогда не забыть этого. Я считала, что навсегда потеряла тебя.
Мама была слишком взволнована, чтобы продолжать, но я любила эту историю, часто слышала ее и знала, что было дальше: как Дженни Стаббс звонила в колокольчики, пытаясь отвлечь их от дома, где она меня прятала; с какой любовью она ухаживала за мной, считая, что я - ее маленькая дочка, которую она потеряла.
Патрику тоже нравилась эта история. Он не раз слышал ее, но никогда не проявлял нетерпения, если ее повторяли, так как знал, что я готова слушать ее сколько угодно. А Патрик с самого детства заботился о том, чтобы не задевать чужие чувства.
Именно в тот раз, о котором я упоминаю, во время нашего разговора, появилась сама Дженни Стаббс, главная героиня этой истории. Она вышла из своего дома и подошла к самому краю пруда.
Не заметив нас, она начала что-то напевать. У нее был довольно высокий пронзительный голос, который жутковато звучал над этими тихими водами.
Моя мать окликнула ее:
- Добрый день, Дженни.
Женщина резко повернулась, словно испугавшись.
- А-а-а, добрый день, мэ-э-эм, - сказала она.
Она стояла спиной к пруду, разглядывая нас. Легкий ветерок шевелил ее волосы, и выглядела она как-то странно, совсем непохоже на других.
- С тобой все хорошо, Дженни? - спросила мать.
- Да, благодарю вас, мэм. У меня все в порядке.
Она медленно подошла к нам, внимательно разглядывая Патрика и меня. Я ожидала, что ребенок, которого она некогда украла, должен вызывать у нее особый интерес. Но ничто не указывала на то, что я интересую ее больше, чем Патрик. Позже мама сказала, что Дженни, должно быть, уже забыла о тех давних событиях. Нам следовало помнить, что Дженни была странной, не такой, как другие; живя в выдуманном мире, она могла забрать чужого ребенка и при этом искренне верить, что это ее собственное дитя.
Дженни остановилась рядом с нами. Она пристально глядела на мою мать, и было ясно, что ей нравится находиться в нашем обществе.
- Я ожидаю ребенка к празднику жатвы.
- Ах, Дженни... - начала мама и тут же быстро добавила:
- Должно быть, ты очень счастлива.
- Это маленькая девчушка, я наверняка знаю, - сказала Дженни.
Моя мать кивнула, и Дженни отвернулась. Направившись к своему дому, она вновь затянула песенку своим необычным голосом.
- Все это очень печально, - сказала мама, когда Дженни отошла подальше. - Она до сих пор не может забыть о том, что потеряла своего ребенка.
- Наверное, ее ребенок был бы сейчас примерно того же возраста, что и я, - сказала я. - Ведь она приняла меня за свою дочь.
Мама кивнула.
- А теперь она считает, что скоро у нее появится другой ребенок. У нее уже не в первый раз появляются такие мысли.
- И что будет, когда ее ожидания не оправдаются? - спросила я.
- Нам трудно судить, что происходит в ее затуманенном мозгу. Но за детьми она действительно умеет ухаживать. В течение тех нескольких дней, пока ты жила у нее, она превосходно следила за тобой. Мы не могли бы справиться с этим лучше.
- Но я же хотела домой, правда? Когда ты отыскала меня в ее доме, то я подбежала к двери и закричала, чтобы ты забрала меня.
Мама вновь кивнула.
- Ах, бедная, бедная Дженни! - сказала она. - Как мне жаль ее! Мы должны относиться к ней добрее.
Мы замолчали, глядя на пруд. Я думала о днях, проведенных в доме Дженни, и жалела, единственное воспоминание об этом времени было то, как она звонила в игрушечные колокольчики, чтобы прогнать людей и оставить меня у себя.
Бедняжка Дженни была внимательна ко мне, и я решила всегда проявлять к ней доброту и понимание.
Я сознавала, что то же самое чувствует и моя мама.
Мне постоянно вспоминались все эти мелкие эпизоды последнего лета. Помню, что часто видела, как Дженни прогуливается по тропинкам у пруда и, слегка фальшивя, напевает вполголоса свою непонятную и потому интригующую песенку.
Живя в мире иллюзий, она была счастлива тем, что вот-вот появится ребенок, который заменит потерянного. Это было и жалко, и трогательно, потому что она верила в свои фантазии.
Другое событие того памятного лета произошло, когда я находилась в обществе своей бабушки. Мы с нею были закадычными друзьями; она была живой и веселой и поэтому казалась слишком молодой для своих лет.
Она много рассказывала о моей матери.
- Ты должна заботиться о ней, - говорила она. - Знаешь, у нее были тяжелые времена. Она вышла замуж за чудесного человека - твоего отца, но он умер еще до твоего рождения, и мама осталась совсем одна.
Бабушка не раз рассказывала мне, как мой отец отправился в Австралию искать золото, чтобы мы, вернувшись в Англию, жили в полном достатке. Вместе с ним поехали родители Патрика и моя мать. Они поселились в крохотном городке, а это являлось смелым поступком, потому что они не были приучены к таким тяжелым условиям. Отец Патрика и мой были партнерами. Бабушка объяснила мне, какие опасности поджидают людей в шахтах: чтобы кровля не обвалилась, ее подпирают бревнами, но иногда эти крепления все-таки подводят. Именно в такой момент там находился отец Патрика, и мой отец спустился туда, чтобы поднять друга наверх. Он успел передать его людям, поджидавшим у края шахты, но сам выбраться не успел, поскольку кровля окончательно обрушилась и отец оказался погребенным под обломками.
- Он отдал свою жизнь за друга, - закончила бабушка.
- Я знаю, - ответила я. - Мне это рассказывала мать Патрика. - Она говорит, что мы с Патриком должны помнить об этом.
Бабушка кивнула.
- Вы будете друзьями, - сказала она. - Я уверена в этом, а ты должна нежно любить свою мать, потому что, когда умер отец, всю свою любовь она отдала тебе.
Это я понимала. Так все и должно было быть.
И вот в один прекрасный день мы пошли пешком в Западный Полдери к старинной церкви, расположенной возле моря. Церковь была небольшой и относилась к норманнским временам. Это было большой достопримечательностью Западного Полдери, и люди, приезжавшие из дальних краев взглянуть на нее, говорили, что церковь будет стоять здесь вечно. Устраивались мероприятия, чтобы помочь отремонтировать прохудившуюся крышу.