Это замечание снизило градус ликования, однако не могло не снять имевшееся у родственников напряжение по поводу тайной проблемы.
— Государь…в своем праве, дорогие — резюмировал генерал перед детьми, когда евнух Цуй удалился с достоинством каравеллы. — Однако, это лучше того, что могло бы быть, усмотри император в наших действиях прямой обман. И то, что указ доставил именно евнух Цуй, надо рассматривать как жест поддержки и доверия. Где шерсть брать будем?
О том, что присутствующие на оглашении указа о браке Чень Ю наложница Нин и её племянница (случайно получилось — они зашли поприветствовать матриарха) потеряли дар речи от услышанного, а потом долго рыдали в своих покоях, проклиная удачливую подмену и оплакивая свою горькую долю, никто, кроме слуг, внимания не обратил: хозяева планировали организацию работ во исполнение распоряжения императора.
А вот в доме премьер-министра Ляна было оживленно и без императорского указа.
Когда на заседании совета император заговорил о предложенном сватом Гу проекте по обеспечению северных войск неким новым зимним обмундированием, Лян-дарен только усмехнулся: придумают же эти вояки глупость — шерстяные вещи! Пфу…Посмотрим, посмотрим…
Вот водяное колесо — это да! Зря, конечно, сын не переговорил с ним предварительно об этом механизме, но — молодо-зелено, чуть поторопился. Зато какие возможности открываются! Об источнике идеи господин министр не задумывался, поскольку считал главным первым сообщить о ней: кто успел — того и тапки! Всегда так было, тем более, он не кто-то мимопроходящий! Ему поверят на слово!
И громом среди ясного неба стало для него объявление о выдающемся изобретении, подаренном семьей Гу стране — водяном колесе и некоем винте для бурения, сделанное императором! Загомонившие министры с удивлением знакомились с подробными чертежами и расчетами, сопроводительными записками о местах применения механизма, предоставленными генералом и государем, принялись обсуждать новинку, а у Лян-дарена от непонимания происходящего и возмущения тем, что его обошли, перехватило дыхание и закружилась голова…
Поэтому он не сразу услышал и осознал слова императора о заведомом обмане его сыном (а значит, и им самим) государя относительно авторства изобретения водяного колеса, и поэтому же, находясь во власти эмоций, бросил в ответ отрицание своей вины и потребовал предоставить ему доказательства «первопроходства» кого-то из «тупых вояк Гу» в озвученном деле.
Столь дерзкое поведение уважаемого чиновника поразило всех присутствующих, но подошедший к возмутителю спокойствия евнух Цуй тихо шепнул ему на ухо что-то, после чего Лян-дарен побледнел, обмяк и был аккуратно выведен тем же евнухом из зала заседаний, а император объявил, что достопочтенному служащему нездоровится, поэтому он может пропустить несколько будущих заседаний дабы поправиться под присмотром родни и императорских лекарей.
Это странное происшествие породило несколько слухов, прокатившихся по столице, о впадении господина Ляна в немилость, возвышении клана Гу и возможных переменах в правительстве…
На внеурочное прибытие домой главы семейства обитатели министерского особняка вначале не обратили внимания, занимаясь своими делами, однако львиный рык хозяина, вызвавшего к себе немедленно сына, дал толчок к проявлению любопытства, а последовавшее за этим собственноручное избиение до крови наследника старшим Ляном, громкая ругань супругов с битьем посуды и лиц, слезы испуганной Лян-фурен и визги гоняемой взбешенным хозяином по двору полуголой любимой наложницы младшего Ляна заставили слуг прятаться по углам и до самого вечера искать объяснения столь нехарактерного поведения господина министра.
И только не проявившая интереса к скандалу беременная невестка премьера, сидя в своем павильоне и глядя на занятых важными детскими делами крох-сыновей, удовлетворенно улыбалась под крики и шум, доносящиеся со стороны главного дома…Что бы ни было причиной суматохи, наказание мужа и страдания остальных грело ей душу…
Уставший же от применения силы, охрипший от проклятий, потрясенный открывшимися в результате опроса причастных подтверждениями никчемности единственного сына и глупостью потакавшей ему жены, испуганный намеками евнуха на кое-какие личные промахи и распоряжением императора Лян-дарен провел бессонную ночь в безрадостных раздумьях, сводившихся к двум сакраментальным вопросам, знакомым неизвестным чиновнику Тансун жителям России, а именно: кто виноват и что делать?