Император хихикал и использовал пугалку по назначению, регулярно, переодевшись то торговцем, то ученым, сбегал от забот в дом Чжанов и приятно проводил время с охранниками, не подозревавшими, кого сегодня они охаживают веником в парилке…Пришлось Джи Хао освоить приготовление свинины Донгпо, до которой оказался охоч государь, а Чень Ю — мариновать больше кабачков, чтобы в любое время года они были в подполе агентства.
Евнух Цуй каждый раз переживал, что не успеет довести императора, расслабленного и благодушного после бани, до дворца: Сын Неба то засыпал на ходу, то норовил ввязаться в споры с лавочниками, то желал выпить в ближайшем трактире. Зато императорские врачи с удивлением констатировали, что самочувствие императора после обнаружения пристрастия к бане стало радовать стабильно-хорошим пульсом, снижением частоты бессонницы и улучшением общего состояния организма.
Императору же просто нравилось…отрываться!
Первый выпуск студентов-переводчиков позволил улучшить торговлю и международные контакты Тансун с ближайшими соседями: одним из проявлений доброй воли жить в мире стал регулярный обмен группами молодежи, совершающих длительные поездки в империю — на учебу, и в другие страны — для знакомства с культурой не-танских народов.
Например, Торнай Бату несколько лет прожил в Нихун, куда его пригласил Акихиро Миямото — юноша обрел в лице островитянина наставника в военном деле и друга, что, впоследствии, привело к женитьбе молодого кочевника на младшей сестре последнего, оказавшейся лихой наездницей, променявшей родные острова на приволье континентальных степей.
Старший же брат Торная, Торгай Бату, выполнив заказ Цзян Чан Мина на партию шерсти для вязальной мастерской Чень Ю, продемонстрировал тем самым лояльность империи, и с годами обеспечил своему народу постоянные поступления денег и товаров развитой Тансун в обмен на шерсть и войлок для армии. Более того, благодаря совету побывавших в предгорьях Тибета супругов Цзян и закупленным ими нескольким молодым якам, со временем существенно увеличил численность этих весьма полезных (и неприхотливых) животных, что также благотворно сказалось на продовольственном секторе объединенных под его рукой кочевых племен (и снижении их агрессивности, провоцируемой бедностью и голодом).
Генерал Гу уже несколько лет возглавляет военной министерство, после работы торопится домой и совершенно не интересуется дворцовыми интригами, что очень радует императора…Государь даже недавно проявил добрую волю и амнистировал сосланных братьев генерала и их семьи. Правда, вернуться назад смогли только внуки матриарха — тяготы простой жизни для старшего поколения оказались фатальными.
Гу Чен Сян с женой и сыном отправился на север, где возглавил приграничную армию, обеспечивающую безопасность империи и торговых караванов от периодически активирующихся разбойников.
Гу Чен Линь возглавляет одну из богатейших южных провинций, не желая менять пост губернатора на членство в правительстве, с семьей общается, но рвения к единению не проявляет.
Гу Чен Ян занимается строительством армейских тренировочных полигонов и курированием обучения высшего командного состава имперской армии в организованной (по предложению сестры) военной школе на базе охранного агентства Чжан, где известные ветераны преподают стратегию и тактику молодым офицерам, дополняя умственные занятия жесткими физическими тренировками. Женат, растит сына и дочь.
Но самой, пожалуй, драматичной и романтичной историей в столице считается случившееся с первой барышней Гу, Чен Юнь, подмененной при рождении молодой вдовы сына бывшего премьер-министра Ляна… «Не жизнь, а роман» — иногда восхищенно, иногда сочувствующе говорят о её непростой судьбе горожане.
Лично Ли Вэй считал, что восхищаться стоило силой духа этой молодой женщины, а перенесенным ею испытаниям — сочувствовать. И её, и Чень Ю глава женской Академии держал в голове как пример истинных дочерей военного клана Гу, смело встречающих любой вызов судьбы и не сдающихся под натиском обстоятельств.
Дело в том, что вокруг семьи Лян в свое время бродило немало слухов разного толка, и только единицы доподлинно знали подробности скандала в благородном семействе, последовавшего за не менее таинственной смертью единственного наследника властного Лян-дарена, который…оказался вовсе и не сыном министра!
После похорон Лян Чжу Гэ двери особняка Лян были надолго закрыты для гостей, а сам министр начал вести себя более чем странно: вдруг озадачился срочным замужеством последней из невестящихся дочерей, под предлогом сбора приданого которой распродал многое из принадлежащего семье имущества, сильно отстранился от служебных дел, передав основную работу помощникам, выглядел задумчивым и рассеянным, а потом и вовсе подал в отставку…