Староста поспешил исчезнуть с глаз моих, а я, потеряв желание прогуляться, легла спать. Утро вечера мудренее. Разберусь со всем, прятаться не стану. Желание стать независимой охватило еще сильнее, и уснула я, полная решимости провести каникулы с пользой: отдохнуть от города, написать как можно больше разных текстов на будущее, опробовать валяние (шерсть привезла, как чувствовала) и продумать все доступные мне способы быстрого поднятия финансового благосостояния до максимально возможного уровня, гарантирующего свободу от людей и их мнений!
Несколько дней я вставала на рассвете и до вечера моталась по полям и лесам, знакомясь с поместьем. Двоих стражей отправила в столицу, двое сопровождали меня здесь.
Староста подробно — под моим давлением — рассказал обо всех жителях деревни, о количестве и качестве полей, проблемах и достижениях. Просмотрела все учетные книги, склады, окрестности. Мужик сдался на третий день и поведал, что такой настрой в отношении меня задали соседи, приезжавшие в гости в то лето, когда здесь находилась вся семья.
Барышни Фэй (это маркизы, что ли?) набивались в подруги новой законной дочери Гу, проводили с ней много времени, щедро поливая меня (то есть, Чень Ю) грязью и не стесняясь делиться подробностями прошлого бывшей любимицы семьи со слугами, а те, в свою очередь, активно обсуждали пикантные слухи с деревенскими. В результате образ несчастной предшественницы был полностью разрушен в глазах как новоявленной сестры, так и генеральши Гу, приемной матери, про прислугу и местных и говорить нечего.
Теперь мне стала понятна и отчужденность Гу-фурен, стыдившейся подменной дочери, и нежелание жены сына премьера посещать родственницу, и реакция старосты. Впрочем, чему удивляться? Ушедшая за грань Гу-шаонюй (девиц а) сама себе создала реноме, а последствия упали на мою голову. Однако, я — не она, и оправдываться или искать внимания чужих для меня людей не собираюсь. Успокоившись таким образом, занялась своими планами.
Не изменяя себе, каждое утро занималась со стражами, писала по мере желания и много гуляла по окрестностям. Местные, вначале напуганные, видимо, старостой, сторонились моей персоны, но постепенно привыкли видеть госпожу, на лошади или пешком обходящую зеленеющие поля риса, сидящую на берегу реки недалеко от хозяйского дома в компании матриарха в кресле на колесах или лазающей по невысоким лесистым горам со стражниками. Я здоровалась со всеми, интересовалась видами на урожай и методами выращивания овощей и фруктов, расспрашивала о проблемах селян и предлагала работу.
Последнее касалось как мужчин, так и женщин. Крестьян я озадачила строительством летнего душа, небольшой бани на заднем дворе и — водяного колеса!
О, это была песня! Дело в том, что речка в поместье, довольно полноводная и быстротечная, являлась основным источником воды для полива и прочих хозяйственных нужд. Одна беда — носить или возить воду в бочках приходилось далековато, особенно для частных огородов. Староста жаловался, что не всем это под силу, поэтому некоторые участки не используются в полной мере. На рисовые чеки по весне делали запруды, потом уровень воды падал от жары, и начинались проблемы.
Я заметила, что рисовые поля размещались ниже усадьбы по течению, а выше, где река преодолевала каменистые пороги, вода бежала по неглубокому руслу, но быстро, и набирать деревянные ведра было неудобно: ноги скользили по мокрым гладким валунам и галечнику, что повышало риск падения и переломов.
— Уважаемый Фу Ченг, найдется в деревне толковый плотник или просто рукастый мужик? Есть у меня идея, но нужны сметливые помощники, — спросила после долгих размышлений старосту.
— Плотник есть, да только странный он, госпожа…Слишком он — мужик сделал неопределенный жест у головы, — причудливый. Возится с какими-то деревяшками, придумывает что-то несусветное… Жена измучилась с ним. Все равно прислать?
Я кивнула, и к вечеру перед моим взором предстал местный Кулибин, не иначе.
— Я Фу Хан, госпожа, староста сказал, что Вы велели прийти.