— Фенг-ге, госпожа шутит! Барышня, заходите, не стоит терять время, ужин ждет! Поговорим позже!
И мы вошли под сень родного (?) дома. Даже не ожидала, что соскучусь по его стенам и обитателям! Но ощущение, что вернулась домой, точно было. Прикольно!
Глава 36
Разговоры и впрямь пришлось отложить на утро, поскольку горячая ванна и сытный ужин с капелькой спиртного из запасов Мяо разморили меня донельзя, и я уснула чуть ли не за столом. Бабушка, да и девчонки были в том же состоянии: матриарх вообще ужинала в комнате, обихаживаемая соскучившейся служанкой Го, а молодежь клевала носом рядом со мной. Шень Мяо возмущенно попыхтела, но по кроватям нас развела, пообещав назавтра не отстать, пока все не расскажет.
То ли я действительно переутомилась, то ли расслабилась в своей постели, но утро для меня наступило непривычно поздно. Первое, что увидела, открыв глаза — лицо Шень Мяо, гипнотизирующее мое тельце.
— Утречка, дорогая! — зевая, провозгласила я, приподнимаясь и потягиваясь. — Тебе, вижу, не терпится. Давно так сидишь? Есть хочу!
— Госпожа, все готово! Девчонки уже на ногах, поели, Линь и Лань пошли к старой госпоже, а Сяо накрывает на стол. Вставайте, иначе я лопну от нетерпения! Скоро придет управляющий Мо, надо успеть позавтракать.
Пришлось вставать и приводить себя в порядок. Я могла бы и сама справиться, в деревне почти всегда одевалась без помощи Сяо, только с волосами она мне помогала — длинные и густые, они требовали к себе бо́льшего внимания.
Все лето я проходила в мужском костюме и легких сарафанах из тонкого хлопка, пошитых слугами по моей просьбе сразу по приезде. Естественно, с рубахой типа «крестьянки» под ним, но не в статусных платьях — раздражали. Селяне недоумевали по этому поводу — фасон необычный, и ткань не господская, но мне было все равно, главное, удобно и немарко.
Данью местным обычаям была соломенная конусообразная шляпа, которую я носила с платьями, а иногда и со штанами. Увы, позагорать не довелось — это уж точно не поняли бы. Я и купаться-то могла редко, только во время походов в лес со стражей: они целомудренно отворачивались, пока я плескалась в неглубокой реке вдали от деревенских.
Осень диктовала одеться поплотнее, обуться в закрытые тканевые полусапожки и даже накинуть стеганую курточку: пока в доме не устанавливали жаровни, чувствовалась прохлада. Вот тоже — жаровни, печь была бы!
— Мяо, успокойся, сейчас все расскажешь! Начинай, буду есть и слушать!
И как спустила курок! Из верной служанки горохом посыпались новости, в основном приятные и забавные, были и неожиданные. Последние относились к категории «внезапно, или вы нас не ждали, а мы приперлись», как говаривала в детстве соседка по парте Эмма Швец, почти одесситка, почти русская.
Их Мяо приберегла «на закуску», поэтому я смогла поесть нормально. А то бы точно подавилась от чувств-с.
— Госпожа, тут такое дело. Вернулся Чжан Джи Хао! И привез — Мяо сделала большие глаза — таких милых собачек! На мишек похожи, клубки шерстяные! А с ними чужак чудной приехал: кожа темная как котел печной, молчаливый, худой, но страсть какой строгий! К собакам подойти не дает, сам с ними целый день возится, и место ему в конюшне командир выделил. Так он оттуда почти не выходит! Волосы в косу плетет, бус на нем как на девушке, одет не по нашему! Чжан сказал, это тренер их, собак, то есть, и что Вы об этом знаете!
Ух, ты, у меня дыхание перехватило! Ай да Чжан, выполнил задание, привез аленький цветочек! Расцелую молодца! Захотелось бежать и увидеть, но Мяо еще не закончила, придется терпеть.
Пока Мяо продолжала делиться впечатлениями о щенках, я вспоминала все, что слышала или читала про них. Тибетские мастифы, или цанг-кхи, одна из древнейших пород, первые письменные упоминания о ней восходят чуть ли не к XII веку до н.э.: в хрониках описываются огромные лохматые собаки, живущие при монастырях и охраняющие монахов от разбойников и диких зверей. Их напарниками в деле охраны выступали маленькие тибетские спаниели, которые поднимали шум при приближении опасности, а мастифы устраняли ее.
Псов, у которых над глазами были рыжие отметины, считали священными. Их называли питомцами Будды, а отметины — вторыми зрачками, которыми они видят мир духов. Цанг-кхи еще называли «собака-лошадь»: помимо охраны их использовали для перетаскивания грузов и в качестве пастухов.
Вне древнего Китая мало что слышали об этой породе, поскольку щенков, как эксклюзивные дары, получали лишь изредка послы или некоторые представители знати, однако, считается, что тибетские мастифы имелись в армиях Александра Македонского и Чингисхана.