Потом снова заговорил Смолах:
— Те, кто выбирает одиночество, обычно очень быстро погибают. В метель можно заблудиться или замерзнуть. Или уснешь, а во сне тебя укусит каракурт.
— Дай где ты найдешь место лучше, чем это? — спросил Лусхог.
— Как подумаю, что осталась бы одна, мне сразу плохо становится, — закатила глаза Чевизори.
Крапинка посмотрела куда-то вдаль:
— Есть и третий способ — украсть человеческого детеныша и занять его место.
— Не так все просто, — произнес Смолах, — сначала надо найти подходящего ребенка, разузнать все о нем. И в слежке участвуем все мы.
— Это должен быть очень несчастный ребенок, — добавила Чевизори.
Смолах бросил на нее сердитый взгляд:
— Не перебивай. Кто-то изучает его привычки, кто-то учится копировать голос, другие выясняют подробности его жизни, стараются все узнать о родителях, братьях, сестрах, родственниках, знакомых.
— А я стараюсь держаться подальше от собак. Собаки очень подозрительные, — опять встряла Чевизори.
Смолах глубоко вздохнул, но на этот раз ничего ей не сказал.
— Нужно узнать о ребенке все, чтобы потом люди поверили, что ты — это он.
— А я вот хотел бы найти семью с кучей детей, — мечтательно начал Лусхог, аккуратно сворачивая самокрутку, — и выбрать кого-нибудь из середки, за такими обычно особенно не присматривают, так что даже если немножко облажаешься, никто и не заметит. Например, шестого сынишку из тринадцати или четвертого из семи. Правда, таких больших семей сейчас почти нет.
— Я так хочу снова стать чьей-то дочкой! — вздохнула Чевизори.
— Как только находится подходящий вариант, — продолжал Смолах, — мы крадем этого ребенка, надо только выбрать момент, чтобы он или она оказались одни. В России однажды нескольких подменышей застали в тот самый момент, когда они собирались украсть малыша. Крестьяне схватили их и сожгли на костре.
— Думаю, гореть на костре не очень приятно, — глубокомысленно произнес Лусхог, выдохнув дым из ноздрей. Похоже, что его смесь уже начала действовать, потому что он разразился длинной речью: — Я вам рассказывал уже о той девчонке-подменыше, которая сдуру или еще с чего там еще залезла в комнату к ребенку, которого мы собирались украсть на следующий день, и начала перевоплощаться. И вот она перевоплощается, перево… площается, пере… во… в общем, переделывает себя по полной программе… И тут раздаются шаги на лестнице. И она, бац, лезет в шкаф. А это родители пришли. Они смотрят, дочки нигде нет, стали ее искать, открывают шкаф, а она там сидит и перево… делывается, вобщем. — Он затянулся еще раз. — Но она уже к этому времени успела переделаться кое-как — считай, повезло, — и сидит, на них смотрит. Они ей говорят, ты чего тут сидишь, выходи. Она вышла, а тут их настоящая дочка в комнату заходит. Родители оторопели. «И кто из вас настоящая?» — спрашивают. Настоящая говорит: я, мол, настоящая, а наша как заверещит нечеловеческим голосом — голос она еще не успела переделать: «Я! Я!» У родителей волосы дыбом, а она — прыг в окно со второго этажа! А нам начинай все заново. Вот такая история.
Смолах снисходительно поглядывал на друга, пока тот нес всю эту чушь, но потом посерьезнел:
— Конечно же, при подмене не обойтись без волшебства. Как ты знаешь, мы связываем украденного ребенка и бросаем его в воду.
— Типа крещения, — вставил Лусхог.
— Нет, это магия, — возразила Чевизори.
— После этого он становится одним из нас, — продолжал Смолах. — А ты теперь можешь выбирать один из этих трех путей, но ради первых двух я бы тебе своих башмаков не дал, как говорится.
Чевизори нарисовала на земле круг большим пальцем ноги:
— А вы помните того немецкого мальчика, который поменялся с Энидэем? Он еще умел играть на пианино…
Крапинка, зашипев, бросилась на Чевизори, схватила ее за волосы и повалила на землю. Села сверху и начала тузить кулаками прямо по физиономии. Чевизори заорала, как ненормальная, но Крапинка продолжала свое. Когда она остановилась, перед нами были две Крапинки, похожие друг на друга, как близнецы.
— Сделай как было, — заныла Чевизори.
— Сделай как было, — передразнила ее Крапинка.
Я не верил своим глазам.
— Тебя это тоже ждет, — сказал Смолах, показывая на Чевизори. — Так происходит перевоплощение. Вернуться в прошлое, увы, тебе не удастся. Вернуться к людям можно. Но только когда придет твоя очередь.
— Какая еще очередь?! Я хочу вернуться домой сейчас.