— Стой как положено!
И неизвестно, чем бы кончилось это, не окажись рядом председатель медицинской комиссии.
— Ничего, не летчиком, так техником станет. Бывает, мал золотник, да дорог.
Это и спасло его…
О, как хотелось ему тогда, когда надел он форму, на зависть ребятишкам, пройтись по городу! Шутка ли, почти летчик!
Смешной он был, этот новый Валеркин знакомец Андрюха Аргунов. Бывало, на спортплощадке физрук прикажет:
— Курсант Аргунов, к снаряду!
Андрей неторопливо выйдет к турнику, примет гимнастическую стойку: ноги расставлены на ширину плеч, руки — назад.
— Выполните подъем разгибом. Склепку, значит.
Андрей ухватится за перекладину своими ручищами, на мгновение зависнет и вдруг разом, без маха, взлетит вверх. Чистейшим силовым приемом.
— Не так же! — морщится физрук и показывает, как надо, приговаривая: — Качок — ноги к перекладине, рывок — и тело взлетело вверх. Понял?
— Понял.
И снова: полумах, полужим, не разберешь, что к чему, — а он уже наверху и улыбается оттуда.
— Ну тебя! — отмахивается физрук. — Медведя и то легче научить.
Андрея любили все, особенно Валерка. И когда на следующий год пришла пора летних каникул, когда спецшкольники чистились и гладились, плясали перед зеркалом в предвкушении желанной встречи с родными и близкими, один лишь Андрей никуда не собирался и грустно смотрел на суетливую толкотню. Валерка удивленно спросил:
— А ты чего?
— Мне ехать некуда.
— Как некуда?
— Детдомовский я.
— И у тебя никого-никого нет?
— Никого.
— Так поехали к нам! — тут же предложил Валерка. — Вместе каникулы проведем! Знаешь, какое у нас село — во всей округе такого не сыщешь! Речка, рядом лес. Рыбачить будем, загорать. Поехали!
Андрей счастливо заулыбался:
— Ну что ж, поехали!
С тех пор все каникулы они проводили вместе — в семье у Валерки.
…Русаков встряхнулся от дум. К нему шел Аргунов, и глаза его светились радостью.
— А я думал, ты улетел.
— Не попрощавшись? — Русаков пожал ему руку и сказал: — Бывай, Андрей.
— Бывай, Валера.
17
Волчок влетел в дом как на крыльях.
— Жена, поздравляй! — закричал он, высыпая на стол свертки и кульки, затем подхватил ее на руки и закружил по комнате.
Оксана, полная, круглолицая, с черными живыми глазами, звонко смеялась, просила:
— Осторожнее, ты что, забыл? Сын закружится!
— Пускай к перегрузкам привыкает! — крикнул Волчок, однако послушался и бережно опустил жену на пол.
— Так с чем тебя поздравить?
— Я сегодня обуздал такого зверя, перед которым все тигры и медведи — ничто! — Волчок торжественно развернул обернутую в бумагу бутылку шампанского: — Я вылетел на новом самолете!
— Страшно было?
— Ничуть! — Волчок хвастливо вздернул свой узкий подбородок. — Неужели ты до сих пор не поняла, что для меня страхов не бывает?!
— Хвальбушкин! — рассмеялась она. — А помнишь, как ты от жабы тикал? У мамы в Чернигове, когда мы в подвал за картошкой лазили. Летчик-испытатель, а безобидной твари испугался.
— Даже великим людям простительны маленькие слабости, — философски изрек Валерий. — Что смеешься? Погоди, ты еще в газетах прочтешь указ о присвоении летчику-испытателю, нет, заслуженному летчику-испытателю Валерию Александровичу Волку звания Героя Советского Союза. А пока…
Хлопнула в потолок пробка.
— Жена, прошу!
Оксана перестала улыбаться, темные глаза ее сделались серьезными и озабоченными.
— Я выпью за тебя, — просто сказала она. — И за нашего сына. Но пусть он будет не такой бесшабашный, как ты.
Не чокаясь, Оксана отхлебнула маленький глоток, задумчиво уставилась в золотой искрящийся напиток, словно пытаясь проникнуть в тайну рождения воздушных пузырьков, которые возникали на дне, спешили один за другим вверх и лопались, лопались, заканчивая свою стремительно короткую жизнь.
— Оксана, ты чего? — Валерий потянулся к ней.
— Ничего, сейчас пройдет. — Она отвернулась.
Волчок бережно обхватил ладонями ее голову, испытующе всмотрелся в черную глубину глаз, увидел, как в зеркале, себя и еще увидел что-то такое, что усилило его тревогу, — затаившийся страх.
— Оксана, ну что ты?..
Губы ее дрогнули.
— Валера, будь осторожен, я тебя очень люблю. А ты… ты порой такой сумасшедший. У тебя… такая работа… Такая работа! Обещай мне, ладно?
— Я ведь не враг себе.
— Ясень мий! — Оксана прижалась к нему и вдруг стала целовать в щеки, в глаза. — Вот тебе! Вот тебе!