– Девушка, маску наденьте.
А у маски были другие планы и порванная завязка. Неловко заправляя кончик резинки за ухо, Софа пошевелила плечами, чтобы свитер отлип от вспотевшей спины.
– Я хотела спросить… Подскажите, пожалуйста, вам кассиры не нужны?
Женщина с объемными красными щеками тяжело вздохнула и натянула свою маску повыше на ранее указанные щеки.
– Это не ко мне вопрос. Это к администрации. Но нас недавно сократили вообще, так что…
Софа наконец закрепила маску за ушами, но тут же вылетела из магазина и сорвала её с лица. Апрель – такой непривычно ласковый и свежий – душил её безразличием. Дорога впереди шумела проносящимися автомобилями. Может, броситься под один из них, поприличнее? Если у людей есть деньги на бензин… Нет, ей этих денег не достанется. Скорее, сама будет платить штраф. В законах Софа не разбиралась, а вот в правосудии своей страны – весьма.
Последняя попытка была предпринята в парадной дома. Сжав зубы, Софа поднялась на носочки – потрепанные ботинки обнажили отходящую подошву – и постучала в окошко консьержа.
– Добрый день. Подскажите, пожалуйста, а в подъезд технички не нужны?
Пожилая женщина вздернула тонко нарисованные брови и поправила вязаную кофту.
– Куда? Кто? – скрипуче спросила она.
– Ну, парадную убирать… Пол мыть, этажи.
Женщина скривила уголки губ и покачала головой.
Так прошел день. Кто вовсе мог вообразить, что переезд в Петербург будет включать в себя что-то кроме белых ночей и поцелуев на крыше? Софа никак не могла представить, что пастельная, душистая ночь Петербурга может быть такой безысходной. Этот город давал декорации, но не помогал. И не ждал.
Ноутбук шумел. Софа потрогала крышку – не перегрелся ли? Лишиться и его она не могла. Но техника не подводила, в отличие от всего остального. Отбросив плед на пол – единственная вспышка эмоций, которую Софа могла себе позволить – безработная нестудентка рухнула на постель.
Она качала головой, выдумывая новые пути. Она качала головой, выравнивая дыхание. И она качала головой, когда решилась на самый низкий свой шаг – звонок маме.
– Привет, родная. Нет, не сплю. Шью вот, – послышалось на другом конце.
Машинка тихо стучала на фоне. И Софа вновь оказалась у темного столика, на котором стояла швейная махина. Особенно увлекательно было перебирать яркие ниточки в ящике, встроенном в столик. А колеса шумели, и иголки прыгали по ткани. И мама потирала глаза, склоняясь все ниже.
– Что шьёшь? – с улыбкой спросила Софа.
– Маски. Мне марлю принесли, я в поликлинику их отнесу, тёте Люсе. У них там дефицит ужасный.
Вирус и там. Это не прихотливая выдумка столицы. Это жизнь всей страны и всего мира. А Софа – просто маленькая катастрофа в огромном бедствии.
– Сейчас-то и шить особо нечего. Все боятся, по домам сидят. А тут хоть такое дело, – мама прижала телефон к щеке и, кажется, стала переставлять нитку.
И лампа мелькала в зеркальном трюмо, и шумели вдали поезда. Словно наяву, словно не в крошечной квартирке с богопротивной раковиной. Софа сжала острую коленку и стала расчесывать маленькие воспаленные волоски.
– Мам, здесь такая…
Софа совсем не знала, что скажет. Про университет? Или пожалуется на Олю? Или будет сильной и честной? Или просто расплачется? Все это было мучительно и неотвратимо. И остановить это смог только мамин кашель. Долгий, надрывистый, тяжёлый с хрипами и всхлипами.
Плечи моментально вздрогнули и стали холодными. Софа села на постели и прислушалась. Мама отложила телефон. И не шумела машинка, не стучали колеса по железной дороге. Только кашель.
– Мама? Мама!
– Я тут, доченька, тут. Подстыла немного, на холоде постояла, – не восстановив дыхание, ответила мама.
Коснувшись мокрыми пальцами лба, Софа прикрыла глаза.
– У вас тест можно сделать? Ты вкусы чувствуешь?
Мама тихо рассмеялась.
– Чувствую. Ты как тётя Люся. Она тоже на любой чих про вирус мне говорит. А нас не так просто взять. Некогда нам болеть. Завтра пойду к коммунальщикам, они какую-то пеню мне насчитали, представляешь? Да и уже в огород надо, семян на рынке возьму, хочу в этом месяце из журнала новые розы выписать… – легко и живо говорила она.