– Можешь просто в покое меня оставить, а? – буркнул Ясеев, все еще держа в руках антисептик.
Но Дэн не мог, конечно нет. Софа видела таких людей – в метро, в социальных сетях, в новостях. Одни яро утверждали, что слухи последних месяцев это байка или заговор, а другие молча покупали продукты и защитные маски. Были, конечно, и третьи. Мечтатели и запасные игроки по жизни. Они ожидали, что все пройдет мимо. И Софа ожидала того же.
Но чего она точно не ожидала, так это того, что Дэн крепко вцепится пальцами в ее предплечье и с силой потянет вперед. Софа подняла плечи и испуганно вжала в них голову.
– Вот Дурманова не боится! А ты, Ясеев, просто хуила выпендрежная.
Ни оскорбления Ясеева, ни тихого смеха третьего парня Софа не заметила. У Дэна были короткие пальцы, а на тыльной стороне ладони выступали грубые опухшие костяшки. Его касания ощущались как металлические прутья в пуховом одеяле. Если бы Софа жила его прикосновениями, это были бы прокуренные ночи на заброшенной стройке, и нежеланные слова, и комья грозовых туч. Она вдруг поняла Дэна от и до: вызывающий, грубый мальчишка, которого засунули на филфак, чтобы уйти от армии. Легкая дрожь в запястьях, он умел дрожать! И эти пальцы зарывались в волосы его девушки – прокурорской дочки, и эти пальцы никогда не застегивали молнию на куртке с первого раза.
– Слыш, ты, – далеко и неважно, где-то за спиной. – Руки убери.
И Дэн отпустил её, почти отбросил. И понимание Дэна пропало, словно и не было никогда. Софа с детства осознавала мир через тактильное, физическое. И строго не умела по-другому. Она осторожно потирает саднящую руку, слизывая с губ сырость университетского дворика. А потом на то же место опускаются уже сотню раз знакомые пальцы. С короткими, криво выкрашенными ногтями и мелкими царапинами на коже.
– Сань, не начинай, – растягивает Дэн.
Сашка, конечно Сашка. С прекрасными шрамиками на запястьях, высветленной челкой, что топорщилась перед пучком вихрастых темных кудрей. Софа полюбила её с первой лекции, только сев рядом. Сашка пожала ей руку. Сашка словно знала всё.
– Я сейчас заканчивать буду, – рыкнула Саша и расслабила плечи. Значит, не будет. – Чё у вас тут?
Ответа она ждала от Софы, но слова не шли. Вместо этого хотелось начать перебирать знакомые девичьи пальцы, колоться о махровые заусеницы.
– Да мы покурить вышли, я закашлялся, а этот, - Дэн кивнул в сторону Ясеева и в очередной раз выругался, – отскочил, стал мне про «корону» задвигать. Ну это тупо же.
Предчувствие очередного спора покалывало по спине. Софа хотела отойти к тому самому третьему парню, который держался в стороне, но Сашка крепко держала её под руку. Ради этого можно было потерпеть.
– А Софу ты зачем лапал? – возмущенно прогудела она.
Дэн нахмурился и взглянул на Софу, словно пытаясь припомнить, касался ли её вообще.
– Саш, всё хорошо. Пошли, – пожала плечами она.
Всё правда было хорошо. Софа знала, какими бывают угрожающие прикосновения. Это не тот случай.
– Не забудьте туалеткой закупиться, – напоследок бросил Дэн.
Сашка даже не обернулась. Они пересекли двор и вошли в соседний корпус. Софа не хотела появляться здесь теперь – слишком много пережитых надежд осталось в этих стенах. Все мечты и планы оказались втоптаны в каменный пол, а смех и удачные ответы уже давно растворились под высокими потолками. Но Саша спокойно поддерживала её под локоть, и отказаться от этого блаженства ради простых сожалений Софа не могла.
Если бы Софа жила прикосновениями Сашки, это были бы шалаши из старых пледов, вкус шипучего энергетика во рту, лента-подсветка по плинтусам, пепел от сигарет, забитый в трещинки паркета. Её прикосновения были отрывистыми, крепкими, как будто Софу гладили затупленным лезвием. И она знала, что не поранится.
– Пошли перекусим, лан? Я тебя с Лилькой, если чё, кину, хочу перекурить ещё, ок?
Саша притормозила перед толпой студентов, что лениво плелась к боковой лестнице. Они постояли пару секунд, а после терпение Сашки сдало, и она со вздохом нырнула в поток, разбивая его пополам. Из столовского помещения тянуло жаром, подгоревшим маслом и горьким кофе. Таким же твердым шагом Саша двинулась к столику у окна, а там уже расслабленно рухнула на металлический стул. Дожидавшаяся их Лиля медленно прикрыла старинный томик с желтыми страницами и чинно отложила его в сторону, предварительно перевернув обложку так, чтобы проходящие мимо видели название произведения.