– Чёрт! – пробормотал я, вытирая снег с лица здоровой рукой. – Чёрт, чёрт, чёрт!
Это было не честно.
Вот, в чём дело.
Это было не честно.
Всё это.
Что я должен был делать? Как я должен был исправить эти проблемы? Как я должен был не дать отцу до смерти избить моего брата Джон-Джона? Я был чёртовым ребёнком! Во мне было сорок фунтов ничтожности и бессилия. Что я должен был сделать? Как я должен был защитить Чарли, когда папа накинулся на него со сковородкой? Как я должен был это исправить?
Это было не честно!
– Твою мать! – выругался я. Целенаправленно. Намеренно. – Твою мать!
Если бог был таким великолепным, замечательным и всё такое, почему он не помогал мне? Почему я столкнулся со всем этим один?
Теперь Джорджи умоет руки и уйдёт.
К чёрту его.
И к чёрту бога.
Злость, которая нашла на меня, была пугающей.
Это было не честно.
Я продолжал думать об этом снова и снова.
Это было не честно.
Разве не мама и папа должны о тебе заботиться? Как они могли так сильно тебя подвести? Как можно выжить, зная, что не можешь на них рассчитывать, зная, что, когда они будут нужны больше всего, их не будет рядом?
В моих мыслях не было смысла. Часть меня это знала. Было нелепо думать о таких вещах, когда мне холодно и страшно, и у меня серьёзная проблема.
Мне нужно было двигаться.
А я всё равно сидел и бесполезно плакал, от злости, и если раньше я думал, что у меня внутри всё развалилось, то это было совсем другое. Казалось, что весь мир сумасшедше выходит из–под контроля, оставляя меня с тошнотой, ошеломлённым и в ужасе.
– Си-Си?
Голос. Слабый. Но отчётливый.
Я вытер глаза, пытаясь дышать.
От каждого вдоха мою грудь охватывала агония.
– Джорджи?
– Си-Си?
Это был Джорджи.
Я попытался встать. Не смог.
– Джорджи? – крикнул я хриплым, слабым голосом. – Джорджи!
– Си-Си?
Голос стал громче.
Я вдруг увидел свет, скачущий вдоль речного берега.
– Джорджи?
– Боже, Си-Си! Это ты?
Джорджи поспешил через снег в мою сторону, свет его фонарика ослеплял меня.
– Боже! Какого чёрта?
Он присел на корточки.
– Джорджи, – прошептал я.
– Что ты пытаешься сделать? – спросил он, кладя мою голову и плечи себе на колени. – Какого чёрта, Си-Си?
– Джорджи, пожалуйста, не бросай нас, – сказал я. – Пожалуйста, Джорджи. Мы будем лучше. Клянусь. Будем. Вот увидишь. Но не бросай нас.
– Ты умрёшь от холода. Ты был в воде?
– Лёд треснул.
– Ты можешь идти?
Я покачал головой.
– Боже! – снова произнёс он.
Он выглядел напуганным. Я никогда не видел Джорджи напуганным. Это было странно.
– Нужно донести тебя домой, – сказал он, кивая самому себе, будто принял решение. – Боже, ты умрёшь от холода. И кстати, когда в следующий раз сбежишь, можешь попробовать не оставлять огромные следы на свежем снегу. Кто угодно мог тебя найти, твои следы. А я знал, что лучше пойти за тобой, ты такой дурной.
Он снял свою куртку и накинул её на меня.
Затем он встал, поднял меня и понёс на руках.
– Джорджи?
– Не пытайся говорить.
– Не бросай нас, Джорджи. Пожалуйста? Я стану лучше. Я буду делать всё, что ты говоришь. Только, пожалуйста... не бросай нас.
– Просто помолчи.
– Обещай мне, Джорджи.
Он не ответил.
– Обещай мне, – велел я.
– Я не могу понять, что ты говоришь, приятель, – ответил он, опуская взгляд на меня.
– Я тону, Джорджи. Ты меня понимаешь? Не дай мне утонуть, Джорджи. Я больше не хочу туда вниз. Мне страшно, Джорджи.
– Я тебя не слышу, приятель. Просто молчи.
– Я не хочу тонуть, Джорджи.
– Не пытайся говорить.
Я пытался объяснить, что думаю, но не мог выговорить слова.
Я положил голову ему на плечо и закрыл глаза.
Книга третья
Глава 1. Почему ты мне не помогаешь?
Во сне мы с Джон-Джоном плавали. Он нырнул под воду. Я тоже. Он проплыл очень быстро, вынырнул, и я поднялся вслед за ним, отчаянно желая воздуха. Я огляделся посмотреть, куда он исчез, но вдруг оказался на тёмном льду, одетый в свой костюм для снегохода, пока меня разрывал морозный холод Мичигана.
Я в замешательстве огляделся вокруг.
Папа стоял на берегу на расстоянии около двадцати шагов, по колено в снегу, и кричал:
– Не стой просто так! Помоги ему!
Он отчаянно указывал на лёд.
Я опустил взгляд.
Джон-Джон стучал с другой стороны льда, пытаясь его разбить, высвободиться.