- Пап, - начинаю я. – Я что, правда, буду няней звезды? Думаю, кто-то другой бы справился с этим получше, чем его собственная сводная сестра. Что насчёт его менеджера или кого-то такого.
- Я не хотел расстраивать его, - отвечает он. – Но …
- Но это правда, - я не могу скрыть стон разочарования. – Перестань, пап …
- Гейдж будет творить новое лицо компании Marlowe Oil. Мы слишком нудные, нам нужен кто-то точно такой, как он, чтобы продукт был молодым и горячим. Сейчас компания не очень сексуальна.
- Но Гейдж непредсказуем.
- Он похож на жеребца, которого нужно укротить, - выдаёт Бо. – Его нужно держать подальше от всякого дерьма, такого, как то, где он сломал ногу, и от неправильных девушек в Японии.
- Я не должна быть той, кто …
- Я был бы очень благодарен, если бы ты это сделала. Подумай. Ты не должна принимать решение прямо сейчас. Это произойдёт не раньше конца следующего месяца. У вас обоих есть время, чтобы свыкнуться с этой идеей.
Я был бы очень благодарен, если бы ты это сделала. Есть причина, по которой мой отец получает от жизни то, что хочет. У него есть способность выдвигать требования, при этом, не заставляя их звучать, как таковые. Его решения никогда не обсуждаются. Это приказы. На самом деле, он хорошо владеет японским, я просто поражаюсь, как он его выучил.
- Пап, ты не должен думать, что я стану той, кто сможет его удержать от совершения ошибок, - возражаю я.
- Но именно это я от тебя и требую, - отвечает Бо. – Я тебе полностью доверяю. У тебя всегда был с ним общий язык, и он всегда тебя слушал.
- Что? – говорю я немного пища. – Это неправда, я не виделась с ним в течении долгого времени. Мы всего то, провели вместе два лета, перед тем, как ты и Аня поженились, и я почти не знаю его.
Бо пожимает плечами.
– Он тебя уважает.
Я чуть ли не смеюсь, но понимаю, что от такого мой отец только обидится.
- Думаю, это неправда. Гейдж никого не уважает.
- Ты удержи его от неприятностей, - Бо встаёт со своего места и подходит к моей стороне стола, положив руку на моё плечо и легонько сжав его. Он целует меня в макушку, как он делал, когда я была ещё маленькой. – Я тебе доверяю, и я рад видеть тебя дома. Думаю, я могу гордиться тем, что работаю со своей дочерью.
- Чёрт, у тебя и вправду есть дар уговаривать людей, папа, - я качаю своей головой. Последнее, что я хочу сделать, это быть нянькой Гейджу, но я действую так, словно всё уже предрешено.
- Я знаю, что ты поступишь правильно, Делани, - говорит он, перед тем, как уйти.
Глава 5
Гейдж
Черт, я злюсь. Я вернулся домой после аварии, потому что мне нужно было оправиться от операции. Две операции и два месяца спустя, моя голень больше не разбита на миллион кусочков. И, по крайней мере, я могу ходить, даже если мне приходится делать это в гребаном ботинке, который заставляет меня хромать, как идиота. Я готов убраться с этого места. Просто придется похромать еще пару месяцев, без выпивки, девочек и вечеринок, как я думал изначально, когда уходил на больничный.
Но не это раздражает меня прямо сейчас. Все это неважно, что реально бесит, так это иметь дело с моим отчимом. Я то вообще не имею ничего против него. Не смотря на то, что он носит ковбойские ботинки, родился и вырос в Техасе, он неплохой парень на самом деле. Он не пьяница, не жесток с женщинами, или игрок. Самые большие пороки парня - это охота, курение сигар и покупка безумно дорогого скотча. И разговоры о Техасе.
Но еще он пытается проделать это со мной. Эта сделка стоит много денег, и это компания Бо. Он обеспокоен моим «брендом» – конечно, он также обеспокоен брендом Marlowe Oil. Вот тут и начинается моя роль – я могу сделать много масла «крутым и достойным» для тысячей, кто доверяет крупным корпорациям.
Если бы это был кто-то еще, кроме Бо, я бы сказал «нет» всему «лицу компании». Я не хочу путешествовать по Японии и красиво улыбаться для камер, так же, как и я не хотел делать эту фотосъемку с моделями. Конечно, три горячие блондинки сделали это менее болезненным, но я гонщик.
Я хочу участвовать в гонках. Я скучаю по чувству адреналина, сидя на скамейке запасных в течение последних двух месяцев. Никакое количество работы не может соответствовать скорости сто пятьдесят миль в час, которую я получал, сидя на мотоцикле. Ты не можешь заменить это дерьмо чем-то другим в мире.
Кроме того, возможно, когда ты трахаешься.
Но, черт возьми, может ли хороший секс быть имитацией гонок? Может быть, такое дерьмо случается только раз в жизни.
Думаю, это возможно между мной и Делани. Я думал об этом много. Больше, чем просто много. Черт, я тысячу раз трахал ее в своей памяти. Мы никогда еще так далеко не заходили.
И теперь Бо заставляет меня чувствовать себя ослом перед ней, ребенком, который нуждается в няньке, потому что я не могу быть ответственным, чтобы самому о себе позаботиться. Я идиот, который убеждал себя, что Бо думает, будто я хороший инвестиционный, взрослый и не безответственный парень. Но именно это он и думает, как и все остальные.
Я настолько погружен в свои мысли, что почти не слышу стука в дверь. Нет никакого шанса, что Бо пришел сюда попросить прощение, как и то, что он никогда не признается в том, что виноват.
Я открываю дверь, и Делани стоит там, чертовски нервничая. И такая горячая. Горячая и нервная, как ад, в моем дверном проеме в восемь часов вечера. Дерьмо. Я уже успел отчаяться и разозлится – и теперь я чертовски твердый, тоже.
– Могу я войти? – она заправляет прядь волос за ухо, как и раньше, когда она всегда нервничала. Наверное, некоторые вещи действительно не меняются.
– Ты пришла сюда, чтобы поведать мне о том, как собираешься присматривать за моей задницей в Японии? – я стою в дверном проеме, блокируя ей вход.
– Почему я должна стать плохим копом так внезапно, Гейдж? – спрашивает она. – Я думала, что мы ладим.
– Ладим? – спрашиваю я, чувствуя волну гнева. Меня это не раздражает. Я злюсь, потому что я согласился сделать это, от чего даже удовольствия не получу, потому что думал, что ее отец будет уважать меня, но оказалось наоборот. Я понимаю, что не должен на ней срываться, но не могу остановить себя. – Ага, мы обычно ладим, да? Ты пришла сюда, чтобы проверить, сможешь ли помочь себе поладить в этом старом стиле?
Лицо Делани краснеет, как это бывает, когда она сердится, или смущается, или расстроена. Полагаю, она, вероятно, испытывает сейчас все вышеперечисленное. Неужели она думает, что я забыл о том, что произошло между нами?
– Не срывайся на мне, из-за того, что ты злишься, Гейдж О'Нил, – говорит она, акцентируя свои слова, толкая меня в грудь своими пальчиками. Я обвиваю ее пальцы своими, притягивая к себе, она резко охает, и этот звук разносится эхом в тишине этого вечера.