Моя рука случайно вывернулась, когда я, пытаясь совладать с собой, поймала его взгляд и задержалась на этих глазах — великолепных, штормовых, бирюзовых глазах. Я настолько была шокирована, что почти удержала равновесие снова.
— Хей, — он усмехнулся.
Я растаяла при звуке его голоса: грубый и колючий, как игла на старой записи.
Теперь я должна ответить. Сделать вид, что не знаю, что он говорит со мной, будет грубо, и я уже наполовину повернулась к нему, как цветок к солнцу.
— Хей, — мне удалось произнести.
Вот. Мы обменялись приветствиями, пока я проходила. Всё хорошо. Теперь продолжай идти.
Кроме этого он говорит ещё кое-что.
— Благодарю вас.
— За что? — он опять один, и я понимаю, что его дружелюбный посетитель ушёл.
Парень поднимает бутылку:
— Вы купили мне выпить. И потом отклонили моё приглашение, — его голова наклоняется в сторону. — Это своего рода противоречиво, вы не находите?
— Вроде того? — чёрт возьми. Сейчас я должна объясниться. — Хорошо, вот в чём дело, — Боже, это так неловко. —На самом деле я не покупала вам выпить. Это сделала моя подруга.
— Ох, — он оглядывается на Алекс, одиноко сидящую за столом. Это моё воображение‚ или он на самом деле звучит расстроено? — Значит, фанатка она?
— Извините? — если под «фанаткой» он имеет в виду «девушку, которую, как ни странно, необъяснимо тянет к нему», тогда нет. Это была я. Абсолютная фанатка собственной персоной.
— Ничего. Присядьте на минутку, — он такой властный, будто знает, что в любом случае мой ответ будет «да».
Это не то, как мужчины обычно говорят со мной. И это делает кое-что со мной: потрясает и заставляет голову кружиться. Заставляет меня хотеть сделать всё, что он скажет.
Я кусаю губу. Я должна вежливо отказаться, вернуться к столу с Алекс и тогда пойти домой, чтобы закончить упаковывать вещи. Я должна забыть, как хрипотца его голоса заставляет мои внутренности дрожать. И абсолютно точно должна перестать думать о том, что скрывает его одежда. Я должна…
Его бирюзово-голубые глаза сосредотачиваются на моём шарфе в течение долгого, затяжного момента. Большинство женщин могут убить за эти ресницы: длинные и густые. Большинство женщин могут убить за такой долгий взгляд на себе.
— Милый шарф.
Даже если бы Алекс не объяснила ранее, что это значит, тон его голоса говорит за себя. Речь, безусловно, идёт не о моём шарфе.
И в миллионный раз за сегодняшний вечер я не могу с собой ничего поделать. Скольжу в кабинку рядом с ним.
— Спасибо.
— Итак, — его бедро излучает тепло, что заставляет меня хотеть большего, а тут уже чересчур горячо. Слишком поздно для того, чтобы сесть напротив него, а не рядом с ним, да? Даже если и не поздно, я всё равно не пересяду.
— Итак, — я повторила, будучи не в силах посмотреть куда-нибудь, кроме своих рук на столе.
Я чувствую его любопытный взгляд.
— Почему ваша подруга купила мне выпить и сказала, что это от вас? — в его тоне есть намёк на поддразнивание.
Я бросаю взгляд на Алекс, которая высматривает меня.
— Ну… — я облизываю губу, тяну время. — Я скоро переезжаю, и она пытается отправить меня на свидание перед этим.
— Зачем беспокоиться, если вы переезжаете?
— Она не подразумевала долгосрочные отношения.
— Хм, — простой звук отголоском проходит через моё тело, как струна, которую сорвали. — И почему она выбрала меня? В баре сегодня вечером полно других одиноких мужчин.
Ты был единственным, кого заметила я.
Пожимаю плечами:
— Я не уверена. Думаю, вы похожи на парня, которого не интересуют долгосрочные отношения.
Он наклоняется:
— Забавно. Я подумал то же самое о вас.
Я не знала, как ответить на такое. Наглая похоть в его голосе, в словах, которые не могут быть правдой. Никто не может отнести меня к типу легкомысленных девушек, независимо от того, как сильно я его хочу сейчас.
— Я, эм…
— Почему вы покидаете город? — мужчина выпрямляется, увеличивая расстояние между нами.
Даже несмотря на его приподнятое настроение, мой живот туго скручивает, а мысли путаются.
— Работа.
— Не говорите мне. Позвольте мне угадать, чем вы занимаетесь.
Я кладу кошелёк на стол и поворачиваюсь так, чтобы я могла его видеть. Или, может быть, чтобы моё колено задевало его так же, как сейчас.
— Почему?
— Это игра. Я хорош в этом, — его взгляд блуждает по моему телу. — Вы делаете что-то важное с финансами. Банкинг, возможно?
Я закатила глаза: