— Серега, ты сколько раз от пола отожмешься? — спросил Максим.
— Раз тридцать-сорок, — ответил я, вспомнив свои прошлые попытки.
— А ты попробуй!
Максим досчитал до ста и скомандовал:
— Хватит! Теперь понял?
Действительно, в последнее время сила переполняет меня. Я так себя не чувствовал, даже когда из армии пришел.
— Заметил, как женщины изменились? — опять спросил Максим.
А ведь точно! Татьяна Сергеевна похудела, у нее исчезли морщины, и седых волос не видно. С остальными — такая же история: исчезли животы, увеличились мышцы — мы крепнем и молодеем.
— У тебя, между прочим, зубы выровнялись, — продолжил Максим. — А у Савельевича остатки зубов выпали, и новые растут.
Про свои зубы я ничего сказать не могу, ведь зеркал здесь нет. Да, раньше у меня передние зубы были не идеальными, а один вообще немного криво вырос.
Я засунул палец в рот.
Пожалуй, Максим не обманывает. А я-то голову ломал, что в моей Кате изменилось! Вроде бы все то же самое, а ощущения разные. А она на ощупь стала другой, потому что ее тело налилось силой!
Глава 4
Иногда нас отпускают погулять, разрешая бродить где угодно, не позволяя только сходить с травы. Меня обычно на берег реки тянет.
«Утюжить» город начинали с берега, во время половодья. Сейчас вода спала и между травой и рекой образовалась полоса суши. От бетонной набережной не осталось и следа, зато здесь кое-где пробивается наша, земная травка. В основном, все завалено мусором. Ветки деревьев, ил, пластиковые пакеты и бутылки — ничего интересного река не принесла. Однако меня почему-то постоянно тянет покопаться в этом мусоре. Стоя на берегу, я пытаюсь сообразить, на что могут сгодиться обрывок рыболовной сети или доска, приплывшая непонятно откуда.
Вскоре меня лишили и этого: в одну из ночей по прибрежной полосе прошлись «танки» и оставили после себя серую пашню. Здесь тоже зазеленела трава.
В других местах интереснее всего прогуливаться с Валентиной. Эту часть города я знал плохо, а она выросла здесь и, показывая на невысокий холм, могла рассказать, какое здание тут стояло раньше.
Мы стоим около большой продолговатой впадины.
— Станция метро, — сказала Валентина. — Все обвалилось.
В концах ложбины земля осела, и в провалах виднеется грунт, а под ним — мусор.
— А там что? — спросил я.
— Там тоннели начинаются.
— Получается, они не разрушились.
— Кажется, нет, иначе бы здесь был овраг.
Интересно, почему уцелели тоннели? Из-за того, что бетонные стенки и своды оказались достаточно прочными, несмотря на разрушившуюся арматуру? А может, лучи, нарушающие структуру железа, просто не смогли пробиться сквозь толстый слой земли?
Провалы в грунте встречаются часто, ведь в современном городе много всего спрятано под землю. Естественно, остались пустоты, а теперь они понемногу обваливаются.
А что может быть под землей, кроме метро?
Подземные переходы, глубокие подвалы, канализация, теплотрассы. А ведь все это должно уцелеть.
Нетрудно заметить, что слой грунта, сделанный «танками», не толще семидесяти-восьмидесяти сантиметров. Тогда и емкости с топливом на автозаправках, возможно, уцелели, и из них можно выкачать бензин.
Увы, все мои размышления совершенно бесполезны, потому что Куратор нас отсюда не выпустит.
А кто такой Куратор, и зачем он нас здесь держит? Для чего он сотворил все разрушения на Земле и уничтожил столько людей?
Мы пришли к единому мнению, что везде на планете такая же картина, как и у нас. Иначе бы давно шла война.
Катя считает, что Куратор — сумасшедший робот, и логику в его действиях искать бесполезно. То, что происходит с Землей и с нами — эксперименты, заложенные в его программе.
— Никакой он не человек — это только изображение, — как-то сказала Катя. — Бездушная железка. А мы для него, как букашки под микроскопом.
Никто не стал возражать.
Незаметно закончилось лето. После первых же заморозков зеленая трава посерела, а танки прекратили сеять. Теперь машины оставляют за собой дымящуюся серую пашню.
В жилом модуле обнаружилась комната, где будет зимовать трава. Все просто: куски дерна с травой освещаются мощными лампами, питательный раствор тоже подается постоянно.
Раз в неделю Света и Татьяна Сергеевна срезают траву и загружают в то же окошко, куда мы отправляем использованную посуду. Вывод сделать легко: остатки пищи тоже перерабатываются и идут к нам на стол.