— Мария Владимировна, добрый день, — Гусева вошла с подносом. На подносе — чай и две крохотные рюмочки с коньяком. — Хорошо смотритесь в этом кресле. Будете работать?
— Нет, что вы. У меня когда-то была похожая работа, мне не нравилось.
— Да? А говорят, власть опьяняет.
— Может быть, только потом от нее тошнит. Наталья Григорьевна, я бы хотела поговорить…
— Давайте помянем Ильдара Камильевича, — предложила Гусева.
Маша думала, удобно ли отказаться. Желудок болел по-прежнему. Правда, рюмочка маленькая, ничего страшного. Пока Наталья снимала с подноса чашки, Маша незаметно вытащила из сумки еще одну таблетку гастала и сунула ее в рот.
Они ничего не говорили об Ильдаре. Молча выпили. Коньяк показался Маше невыносимо противным, она сразу схватилась за чай. А вот чай… Он был необыкновенным. Просто волшебным! До смерти вкусным! Вот именно так хотелось о нем сказать. Рокотова одним махом допила чашку. Наталья налила ей еще.
— Это Ильдар Камильевич привез с выставки из Китая. Правда, вкусно?
— Чудесно!
У Маши даже желудок перестал болеть, и на душе стало легко и почти спокойно.
— Так о чем вы хотели меня спросить?
— Наталья Григорьевна, я хотела бы знать положение дел с завещанием.
— Но вы же знаете, Ильдар Камильевич переписал его и все оставил жене.
— Я знаю. Но оно… уже вступило в силу?
— Да, — кивнула Гусева. — Оно действительно и с момента подписания отменяет прежнее. Вы, конечно, можете оспорить его в суде, но это практически бесполезно.
— Я ничего не собираюсь оспаривать…
У Маши вдруг сильно закружилась голова, и кабинет как-то сдвинулся, поехал. Неужели это из-за завещания она так расстроилась? Не может быть, ее же вообще все это волнует только из-за проектов, которые разместил в компании Павел…
— Вам плохо? — спросила ее Гусева.
— Нет, ничего, — ответила Рокотова. Что-то в лице собеседницы ей почудилось угрожающее. Нет, почудилось.
В сумке зажужжал мобильный. Маша вытащила его, пальцы почему-то подрагивали и плохо слушались.
— Да?
— Машка, ты где?! — заорала Вера Травникова. Опять что ли кого-то убила? — Ты еще в офисе?
— Да.
— Машка, погоди, сейчас тебе Ядвига скажет…
Маше хотелось отключиться, она плохо слышала, плохо соображала.
— Маша, — сказала в трубке Ядвига, — нигде ничего не пейте, слышите! Ничего! Кто бы ни предлагал! Мы тут с вашей мамой подумали, проанализировали… Я поняла, почему никто ничего не помнит! Это я виновата! Маша, кто бы ни предлагал. Ничего не пейте!
— Я — уже, — Маша с опаской посмотрела на Гусеву.
— Что?! Пили?! Что-то очень вкусное, да?
— Да. Вы простите, мне некогда сейчас. Я потом к вам зайду.
Она нажала отбой. Стало еще хуже, словно она держалась за этот голос, а теперь держаться стало не за что. Наступила какая-то тупая апатия. Ничего не хотелось, ни на что не было сил. Даже дышать стало трудно.
Наталья Гусева откровенно улыбалась.
— Подействовало? Вот теперь, Мария Владимировна, мы с вами поговорим.
Наталья называла этого человека просто — Хозяин. И Маша Рокотова очень долго не могла понять, кто же он все-таки такой. Она ничего не могла понять: что происходит с ней самой, почему так ненавидит ее эта женщина, почему рассказывает она обо всем, будто не боится, что Рокотова, выйдя из этого кабинета, тут же побежит в милицию. Гусева говорила о Хозяине с придыханием, чуть ли не возводя глаза к небу, Рокотова все поняла по-своему.
Все начиналось много лет назад, не тогда, когда загрохотали битвы бизнес-титанов, а еще в те годы, когда поверженную громаду народного добра драли на части и волки, и шакалы, и просто крысы.
Хозяин, похоже, мнил себя волком и подгреб было под брюхо неплохой кусок недвижимости и производства в городе. А потом из очередной ходки вернулся настоящий матерый Волк, и Хозяин сразу понял, что в городе он всего-навсего шакал, и все, чем придется довольствоваться, это объедки стаи. За годы отсидки кое-кто накопил для Волка неплохой стартовый капитал, он клацнул зубами, и Хозяин, бросив все завоеванное — не очень-то и хотелось! — унес свой хвост в Москву.
Он не стал в столице ни первым, ни сильнейшим, но свою нишу нашел, правда, поздно. Опоздав к первому разделу пирога, он стал отбирать куски у тех, кто послабее. Его увлекал сам процесс. С кем-то удавалось договориться. Кого-то приходилось запугивать, кого-то — убивать. Подделывать, обыгрывать, обманывать, отсуживать, убеждать, угождать, угрожать… Каждый раз что-нибудь новое. Большую часть захваченного бизнеса Хозяин выгодно перепродавал, кое-что оставлял под собой. За последние годы, как лоскутное одеяло, он состряпал огромный межотраслевой концерн с филиалами по всей стране и солидной управленческой командой. Там все уже было легально и безупречно, никто уже не смог бы докопаться до сердца этого спрута, в котором и гнездилась «творческая группа» профессиональных черных рейдеров.