— Везде есть свои плюсы и минусы.
— Согласен. Ты первая в душ? Или вначале я? — перевел тему Андрей.
— Давай я.
То, что было и нужно. Андрей уже знал, что Маша могла там пропасть от получаса до часа. Как раз хватит время со всеми переговорить. Пока Маша ушла мыться, он заглянул к Ане.
— Привет, мелкая. О чем хотела поговорить? — спросил он.
— Просто так. Я тебя почти не вижу, — забираясь с ногами на кровать, ответила она.
— Что поделать? Работы много. Зато тебе теперь не скучно.
— Да, мама проснулась из своего сна. Только с ней неинтересно стало. Она только и делает, что ворчит. Ничем довольна не бывает. Придирается. Может лучше, чтоб она опять уснула?
— Не думаю, — ответил Андрей. — Мама скоро прежней станет.
— Я на это надеюсь. — Аня перешла на шепот. — Сделай, чтоб Маша больше не следила, как я уроки делаю. А то в школе учусь, дома учусь. Я устала от этого.
— Так надо тогда самой уроки делать. И никто следить за тобой не будет.
— Мне не пять лет! Я уже умею пельмени варить. А за мной следят, как за маленькой.
— Как я тебя понимаю. За каждым моим шагом тоже следят. Видно судьба у нас такая, — сказал Андрей. — Давай мы договоримся, что в этом году ты притворяешься еще маленькой. Пусть для мамы и Маши будет сюрприз, что ты уже выросла. Как сентябрь наступит, так сразу начнешь делать уроки сама, без чьей-либо подсказки. Договорились?
— Хорошо. — Аня вздохнула. — Как же здорово, что каникулы скоро начнутся.
— Это точно. Ладно, ты долго не засиживайся, а мне еще к маме зайти нужно, — сказал Андрей.
Он заранее знал, что разговор будет неприятный, но откладывать его не было смысла. Мама сидела около окна. Дверь в комнату была открыта. Андрей все равно постучал, но она даже не посмотрела в его сторону. Он зашел в комнату. Прикрыл дверь.
— Мам, что у тебя случилось? — спросил он, подходя к ней.
— У меня все в порядке, — ответила она, вытирая слезы.
— Тогда чего плачешь?
— А ты не понимаешь? — она зло посмотрела на него.
— Нет, — пряча улыбку, ответил он.
— Ты… Ты такой чёрствый, как сухарь. Зачем ты ее привел сюда. Носишься с ней! Как будто это ей нужно.
— А ты права, мам, — согласился Андрей. Мама с удивлением посмотрела на него. — Маше все это не нужно. Ей не нужен я, ты, Аня. Не нужны наши проблемы. И я ее понимаю, почему она хочет отсюда сбежать. Не о том женщины мечтают. Им не нужен парень с таким багажом, как у меня. Тот, кто ничего не может дать. А у меня ведь сейчас ничего нет за душой. Ей все это не нужно. Только она мне нужна. Не другая, а именно она. Только ты этого понять не можешь. Мам, рано или поздно, но у меня должна была появиться семья. Я же не всю жизнь должен рядом с тобой провести.
— Почему нет? Чем плохо, что мы живем так, как сейчас?
— Ох, мам. А зачем ты за отца замуж вышла? Чего с матерью не осталась жить?
— Я его любила!
— А я Машу люблю. Почему я должен от нее отказываться?
— Это не одно и то же, — упрямо сказала она.
— Хорошо. Не хочешь так понимать, я обрисую тебе ситуацию. Ты сегодня пекла оладьи. Яйца и сгущенку купила Маша, потому что у меня на них денег нет. Так же как и покупать творог с молоком, печенье, с которым мы чай пили или яблоки, из которых ты пекла пирог. Маша может покупать продукты только на себя. Тогда в наш рацион вновь вернутся суп и макароны.
— Отец тебе дает достаточно денег…
— На Аню. И я отчитываюсь чуть ли не за каждую копейку. Тебе же он посоветовал на работу выйти.
— Ты меня обманываешь. Он не мог…
— Мама, у него другая жизнь. И нас в этой жизни нет. Так что прекращай задирать Машу. Или будешь без меня Аню на восемь тысяч растить и квартплату оплачивать. Пора просыпаться. Прежней жизни не будет.
— Ты предатель.
— Был бы я предателем, то давно съехал. Мне этот дурдом не нравится. Я хочу домой отдыхать приходить, а не разборки ваши решать, — ответил Андрей.
— Ты из меня монстра делаешь, а твою ненаглядную Машу воротит от нашей еды.
— Мам, она ребенка ждет. У нее токсикоз. Себя вспомни.
— У меня такого не было.
— Значит, ты счастливый человек. Постарайся быть терпимее.
— Или что? Бросишь меня, как отец? — бросила она.
— Если будешь вести себя в том же духе, то я начну рассматривать этот вариант, — ответил сухо Андрей. — Все, я спать.
— Опять смеяться будете.
— А ты хочешь, чтоб мы ругались или плакали? И нечего подслушивать. Займи себя, чтоб ерундой не страдать.
Андрей понимал, что вел себя жестоко и резко, но по-другому она отказывалась понимать. Это расстраивало.