Я прекрасно помню, как прошлым летом Люсия сказала: «В будущем он станет графом, и хотя наши родители дружат, в остальном он обычный глупый мальчишка, такой же, как все».
Этим же летом Люсия, кажется, запела по-другому. Она беззастенчиво хватает Себастьяна за руку, подводит к столику и усаживает рядом с собой. При виде этого я открываю рот от изумления.
— Как здорово видеть тебя, Имоджен!
С трудом оторвав взгляд от Себастьяна с Люсией, я поворачиваюсь и вижу его младшего брата Тео — мальчика с вечным насморком.
Я выдавливаю из себя ответную улыбку и приветствую его родителей, как меня учили:
— Добрый день, лорд и леди Стенхоуп. Как поживаете?
— Спасибо, все хорошо, дорогая Имоджен, — говорит леди Стенхоуп воркующим голосом, — а как твои дела? Подумать только, как ты выросла с последней нашей встречи.
— Правда? — я немного приободрилась. — Очень на это надеюсь.
Пока Стенхоупы подходят поздороваться с остальными, я опускаюсь на траву, и Тео плюхается рядом со мной. Мама протягивает тарелку со сладостями, и я, рассеянно надкусывая черничную булочку, наблюдаю как Люсия и Себастьян, усевшись рядышком, листают один из его комиксов. Я точно знаю, что Люсия не переносит комиксы, но сегодня она выглядит всецело увлечённой последним выпуском Железного человека. Что же стало с кузиной, которую я знала?
Прежде чем Себастьян с Люсией успевают заметить мой взгляд, Оскар отрывает их от комиксов и подводит к нам с Тео.
— Как вы смотрите на то, чтобы вчетвером посадить в Тенистом Саду новые цветы? — предлагает он. — Макс покажет вам, как это делается.
— Дайте угадаю, — говорит Люсия, закатывая глаза, — папа попросил нас отвлечь, чтобы выпить и опять опозориться, не так ли, Оскар? — она с горечью улыбается.
— Выпить чего? — спрашиваю я, ошарашенная её неожиданным выпадом.
Во всеобщей тишине Оскар смеривает Люсию суровым взглядом.
— Придержите-ка свой острый язык, леди Люсия. Разве можно отзываться об отце в таком тоне? — он прокашливается. — И раз Макс любезно согласился организовать для вас, дети, интересное занятие, я надеюсь, вы выразите ему свою признательность тем, что будете вести себя благовоспитанно.
Шумно вдыхая воздух, Оскар проводит нас к цветнику в другой конец сада. Кроме родителей Люсии и нашего дедушки, Оскар, похоже, единственный человек, способный её отчитать. И что самое удивительное — моя своенравная кузина его слушается. Но, даже молча следуя за Оскаром вместе со всеми, она не перестаёт хмуриться. И поймав ни в чём не повинную пролетающую мимо муху, раздавливает её и небрежно выбрасывает в траву. Я вздрагиваю и отворачиваюсь. Неужели Себастьян ничего не заметил, или ему просто всё равно, и мне одной есть дело до мёртвой мухи?
У незасеянной клумбы нас ожидает пожилой садовник Макс. Он протягивает каждому небольшое ведро воды, лопатку и мешочек с семенами, и мы выстраиваемся у грядки. Оказавшись рядом с Себастьяном, я чувствую, как заливаюсь краской.
— Сегодня мы посадим дивные цветы, известные как кентерберийские колокольчики, — объявляет Макс, — боюсь, зацветут они не ранее чем через год, стало быть, у вас, Имоджен, появится прекрасный повод посетить нас будущим летом.
Я пытаюсь изобразить энтузиазм, которого явно ожидает от меня Макс.
— Вашим первым заданием будет очистить почву от всевозможных сорняков, — продолжает он, — затем вырываем небольшую ямку, поливаем её водой, опускаем семена и присыпаем их землей вот таким образом.
Мы вчетвером, следуя указаниям Макса, принимаемся за дело. Люсия работает, напевая себе под нос грустную песню, которую я никогда раньше не слышала:
«Я знаю, что путь мой извилист и крут.
Пусть тёмные тучи по небу плывут,
Но ждут золотые поля вдалеке,
Где ветер осушит слезу на щеке…»
Копаясь в земле, я вдруг ощущаю, как по пальцам пробегает электрический разряд, и с дрожащими руками отскакиваю назад.
— Всё в порядке? — спрашивает Себастьян. В его зелёных глазах читается беспокойство.
— Мм… хмм… — я в замешательстве отворачиваюсь и возвращаюсь к работе. Но, зарывая семена, снова чувствую удар тока и зажмуриваюсь от боли.
Тут же слышу удивлённый возглас Себастьяна и голос Люсии:
— Откуда взялся этот цветок? Здесь какой-то подвох?