Я настолько ушла в себя, уставившись на снимок родителей, что появление в комнате постороннего замечаю, только услышав голос.
— Да уж. Ну и делов вы натворили, — говорит Мэйси.
Я вскакиваю на ноги, в испуге прижимая фото к груди, и бросаю на ненавистную горничную испепеляющий взгляд.
— Что ты здесь забыла? Убирайся немедленно!
— Я пришла с предложением, — вкрадчиво добавляет Мэйси.
— Ты что, оглохла? — поднявшись в полный рост, я встречаюсь с ней взглядом. — Я сказала вон. Вон. Отсюда.
— Ой, кажется, вы не в том положении, чтобы раздавать приказы, — с вызовом произносит Мэйси, — после всего, что наделали.
Я замираю.
— Что ты несёшь? — говорю чуть громче, чем следовало бы. — Ничего я не делала.
— Помочь вам освежить память?
Мэйси достаёт из кармана мобильный телефон новейшей модели, такой же, как был у папы.
— Откуда это у тебя? — спрашиваю я, чувствуя, как ускоряется пульс от мысли, что она могла забрать телефон у отца.
— Папа купил его маме, — отвечает Мэйси, проводя пальцем по экрану.
— Мой папа. Не твой, — огрызаюсь я.
— Поздно корчить из себя оскорблённую невинность, — резко бросает Мэйси, — вот, полюбуйтесь.
Я нехотя смотрю на экран. На видео запечатлены рокфордские сады. И вдруг с губ срывается крик… я вижу себя в пижаме с керосиновой лампой в руках у ворот Тенистого Сада.
— Ты снимала меня… следила за мной, — выдыхаю я, — как ты посмела? Что за дурацкие выходки?
— Вообще-то, как оказалось, это было очень умно с моей стороны, — кичится Мэйси, — сначала мне просто было интересно, поделитесь ли вы с Имоджен радостной новостью на своей пижамной вечеринке, поэтому я наблюдала за вами с расстояния. А когда увидела, что вы уходите куда-то посреди ночи, сразу поняла: это не к добру.
На экране появляется папа, и меня охватывает ужас. Мой самый страшный в жизни, роковой поступок снят на видео.
«Что ты делаешь здесь так поздно, солнышко? — спрашивает папа, покачиваясь с бокалом мартини в руках. — Разве вы с Имоджен не должны уже спать? "
«Она и спит. А я услышала, что вы здесь шумите, — с негодованием говорю я, — и не смогла уснуть. А где мама и дядя Эдмунд с тётей Лаурой?»
«Они в Тенистом Саду решили выпить по стаканчику. Мне тоже нужно идти к ним, а тебе, моя дорогая, пора отправляться в постель. Давай я тебя провожу…»
«Нет, — моя категоричность застаёт папу врасплох, — а хочешь знать, из-за чего я на самом деле не могу уснуть? Из-за того, что сказала мне эта маленькая занюханная горничная».
«Что она тебе сказала? — папа в момент словно протрезвел. — Что, Люсия?»
«Мэйси сказала, что ты её отец, — выпаливаю я, — что у тебя был роман с миссис Малгрейв, и что вы до сих пор любите друг друга. Ничего смехотворней я в жизни не слышала!»
Но папа ничего не отрицает. Просто смотрит на меня грустным взглядом.
«Скажи, что это неправда! — кричу я. — И уволь их обоих. Пожалуйста!»
Папа берёт меня за руки.
«Не могу. Я надеялся, что ты не узнаешь об этом, пока не повзрослеешь, но… я не могу обманывать».
«Нет, — шепчу я, яростно качая головой, — не может быть».
«Миссис Малгрейв вы́ходила меня после тяжёлой аварии, в которую я попал во время военной подготовки, — говорит папа, — наверное, тогда я её и полюбил. Но к тому времени я уже был обручён с твоей матерью, и её я тоже любил, в каком-то смысле».
«В каком-то смысле?» — переспрашиваю я, срываясь на истерический визг.
«Тсс, — папа обеспокоенно поглядывает на ворота Тенистого Сада, — несмотря ни на что, я был хорошим мужем и отцом. Твоя мать со мной счастлива, а у тебя есть всё, о чём можно только мечтать. Ты являешься наследницей Рокфорда, а не Мэйси. Пожалуйста, солнышко, постарайся не принимать это близко к сердцу. Многие знакомые нам семьи имеют подобные секреты. Мы не лучше и не хуже других».
«Уволь их, — требую я, — я не смогу жить под одной крышей с твоей омерзительной второй семьёй. Если ты любишь меня, то избавишься от них».
Папа устало потирает лоб.
«Дорогая, я люблю тебя больше всех на свете. Но я не могу их выгнать. Мэйси моя дочь».
Эти слова окончательно выводят меня из себя.
«Я никогда тебя не прощу. Никогда!» — воплю я, бросая лампу на траву.