Соне этот разговор не нравился, как и тот Константин, что сейчас сидел перед ней. В нем не осталось ничего от прежнего задиристого, немного взбалмошного, веселого Костика, с которым было легко. Соня смотрела на оболочку, тело Костика, но видела угрюмого, разочарованного человека. Может быть, это всего лишь минутная слабость? Или Костя в душе на самом деле такой — слишком уставший, не верящий в людей?
В поисках поддержки Соня посмотрела на Шестакова, но тот лишь пожал плечами. Для оперативника, который ежедневно сталкивается с людской злобой и предательством, их разговор был подобен разговору детей в песочнице. Наивный, пустой. Сергей многое мог бы рассказать о людях, но, по-видимому, решил не вмешиваться, не подливать масла в огонь. Соня почувствовала, что благодарна ему. Хотя бы за это.
«Нет, Костя не такой, он остался прежним, — подумала Соня и взлохматила волосы. — Просто сегодня такой день. Косте нужно поверить в людей заново. Смочь поверить. И все будет хорошо. Все будет».
Судорожно роясь в памяти, Соня пыталась выудить оттуда хоть один пример, который Костя не смог бы оспорить. Хоть один! Но перед мысленным взором всплывали иные картины — труп Кононова в луже крови, разводной ключ, и тут же — воспоминание о дне, когда она была счастлива с Костиком, поездка на дачу Хомяка…
«Все не то, не то… Стоп! Шура! Конечно же, Шура!»
— Есть такой пример! Есть люди, хорошие, чистые, настоящие люди! — сказала Соня и даже хлопнула в ладоши. Мужчины переглянулись, их взгляд отразил лишь непонимание. — Шура!
— Какая Шура? — в один голос спросили Костя и Сергей.
— Соседка бабы Любы, — улыбаясь, пояснила Соня. — После того, как вы с Томилиным застали меня с медальоном, я убежала. Помнишь, Сергей?
Сергей кивнул, разливая новую порцию коньяка.
— И я помню, — добавил Костя.
— Тогда я побежала к бабе Любе, проверить все ли с ней в порядке. Бабы Любы дома не оказалось. Я стояла на лестничной площадке грязная, зареванная, одета черт знает как. Одним словом, походила на бомжиху. Шура — соседка бабы Любы, не побоялась приютить такую странную женщину, как я. Одела, обула, накормила. Просто так! Понимаете? Она сделала это просто так! Ни на что не рассчитывая, ни за что не оправдываясь и ничего не исправляя. Костя, есть на свете люди просто добрые, просто отзывчивые. Просто — люди. Это Шура уговорила меня позвонить тебе!
Константин поднялся подошел к Соне и, склоняясь над ней, обнял за плечи.
— Вот, значит, кому я обязан своим счастьем! Шуре! Если бы она не заставила тебя позвонить, если бы я не приехал…
Соня подняла голову, она хотела заглянуть в глаза Константина, посмотреть на его лицо, но не успела. Поцелуй — вначале робкий, нежный, а затем настойчивый и страстный стал ответом на ее страхи, на ее мысли.
Лишь несколько минут спустя, столь запоздало, Соня вспомнила, что они не одни в кабинете. Смутившись, Соня оттолкнула от себя Константина и украдкой взгляднула на Сергея.
Он пил. Налил в чайную кружку коньяк и пил большими глотками.
Что сделать? Что сказать? Как сказать? Соня не знала. Паника охватила ее, сердце учащенно забилось. Сергей все видел, все понял, но она должна сказать! Сказать сама, вслух. Промолчать, не дать объяснений — означало предать Сергея, предать их прошлое.
Смятение Сони передалось Константину. Он положил ладони на плечи Сони и чуть сжал пальцы.
— Сергей, я люблю Соню, — сказал Константин. — Прости.
Соня тоже хотела сказать Сергею, что она сделала выбор, но… не смогла. Подобно выброшенной на берег рыбе, она лишь открывала рот, но сказать не смогла. То, что нужно не смогла, вместо ожидаемых слов, она услышала, как ее голос произносит:
— Отравителя мы нашли, но кто убийца?
Сергей поперхнулся коньяком и закашлялся. Костя тут же принялся стучать его по спине. Отдышавшись, Сергей повернулся к Соне:
— Ну ты даешь, Софи…
— Я что-то не так спросила? — смутилась Соня.
— Да нет, просто неожиданно как-то…
Константин поддержал смену темы:
— Действительно, преступление еще не раскрыто, а мы коньяк пьем. Сейчас Томилин заявится и устроит кузькину мать.
— Нехай на него, — отмахнулся Сергей. — Почему вы думаете, что преступление не раскрыто? Убийца уже сидит.
— Кто? — в один голос воскликнули Соня и Константин.
— Вячеслав Тиль.
— Почему он? Ты ведь не верил в его причастность, или уже поверил? — спросила Соня и встала размять затекшие ноги. Подошла к столу Шестакова, взяла лежащий на нем лист бумаги. — Сереж, это что? Список наших работников?